— Лука, украшенного головой волка Мессении?
— Да, но не только. Здесь кроется нечто значительно большее, больше того, что я могу понять. Но, поведай мне, что сказал Карас?
— Что он готов присоединиться к нам, но не сделает ни единого движения, пока ты не вернешься сам, чтобы подтвердить каждое мое слово.
— Он не сказал ничего больше?
— Нет. Когда мы закончили нашу беседу, он встал и исчез. Я не виделся с ним больше.
Пока царь говорил, Клейдемос вспоминал свое прошлое. Глаза своей матери, наполненные печалью, бычью голову Караса, его низкий голос… Он понял, как ужасно он хотел вернуться обратно.
— Когда я смогу уйти? — спросил он царя. Глаза выдавали его страстное желание.
— Ты должен быть терпеливым, — ответил царь, кладя свою руку ему на плечо. — Я знаю, что ты чувствуешь, и я понимаю, что ты очень хочешь вернуться. Но есть и другие важные дела, которые нужно сделать в первую очередь. Ты должен немедленно доставить мой ответ Великому царю к сатрапу в Даскилей. Когда у нас будет персидское золото, я наберу армию и снаряжу флот: вот так мы вернемся в Спарту. Мы поднимем илотов, равные будут на моей стороне, поддержат меня, я поведу их на Платеи.
Клейдемос опустил голову.
— Как пожелаешь. Когда я должен отправляться?
— Немедленно. У нас очень мало времени. Ты отправишься до того, как на небе появится луна.
Клейдомос отбыл, но это была не единственная миссия, которую он должен был выполнить в Даскилее. В течение зимы он возвращался туда несколько раз, всегда соблюдая все меры предосторожности.
Однако в начале следующей весны оправдались все наихудшие опасения Павсания: афинский флот под командованием Кимона появился на входе в Босфор, флотоводец приказал ему покинуть город. Приказ имел и вторую подпись, — подпись спартанских властей.
Сначала Павсаний пытался сопротивляться, но прекрасно понимал, что не сможет один выдержать длительную блокаду города с моря. Не чувствовал он также, что может полностью доверять наемникам, которых он завербовал на золото, полученное от персов.
Он покинул Византий и маршем двинулся в Троаду, останавливаясь в местечке, расположенном недалеко от Даскилея, где Клейдемос и встретился с ним.
Его положение уже было поставлено под серьезную угрозу, и даже персы относились к нему с отчуждением. У него был единственный выход из создавшегося положения: совершить попытку осуществить свой план в Спарте.
Пришло время и Клейдемосу покинуть Азию и вернуться в Лаконию. Официальной причиной послужило то, что он не предполагает оставаться в подчинении командующего, которого не признает свое собственное правительство, и что он намерен сделать доклад непосредственно эфорам и старейшинам.
— Прощай, Клейдемос, — сказал царь, беря его руку, — все наши надежды теперь в твоих руках. Не падай духом: я вернусь, и ты увидишь, что еще все не потеряно.
— Прощай, мой царь, — ответил Клейдемос. — Когда ты вернешься, я буду ждать тебя в доме Клеоменидов. Там мы и встретимся снова, если боги так захотят.
Он сел верхом на коня и поскакал в сторону Кизика.
Павсаний пошел обратно к своей штаб-квартире, ведя лошадь за повод. Был прекрасный день. Дул освежающий легкий ветерок, огромные белые облака плыли по чистейшему небу.
— Если ветер дует с суши на море, то день подходит грекам, чтобы выйти в море… По крайней мере, так гласит пословица, — думал царь Спарты, поворачиваясь назад, чтобы взглянуть на Эгейское море, сияющее вдали как зеркало, которое выпало из руки богини.
Облако закрыло солнце, и царь медленно пошел по дороге.
* * *
Клейдемос высадился в Гифеуме. Лошадь спустили с судна на берег, и он отправился в Спарту.
Было раннее утро, и он рассчитывал попасть в окрестности города до заката солнца, чтобы дать эфорам согласованный с Павсанием отчет.
Вскоре он добрался до правого берега Еврота и следовал по его руслу целый день. Рано утром, приближаясь к городу Фар, он увидел горы Тайгета. На расстоянии он попытался пристально рассмотреть вид, открывающийся перед ним, жадными глазами исследуя вершины, расщелины и леса, пока ему не удалось найти то место, где, как он надеялся, его ждала женщина, которую он не прекращал называть матерью.
Он съел кусок хлеба с большим куском сыра, доставая все из заплечного мешка, и запил речной водой. Затем стал готовиться, чтобы войти в Спарту.
Он надел кирасу и наголенники. Достал большой щит, украшенный изображением дракона из кожаного мешка, и повесил его у седла. Затем натянул шлем с тремя темно-красными гребнями и верхом на коне поехал к городу.
Стражник, который увидел его с наблюдательной башни, был потрясен: воин, торжественно приближающийся на своем нисейском боевом коне, закованный в сверкающие доспехи, казался самим величественным Аристархом, возвращающимся из загробного мира.
Только тогда, когда всадник приблизился к нему, он стал понимать, кто это может быть на самом деле. Он внимательно наблюдал за ним, пока тот пробирался среди домов и затем исчез в лабиринте улиц.
Клейдемос направился к площади, где стоял Дом Совета и попросил одного из охранников сообщить о нем.
— Скажи, что Клейдемос, сын Аристарха, Клеоменид, командующий четвертым отрядом Фракии, просит приема.
Вскоре он предстал перед эфором Эписфеном, который встретил его с улыбкой.
— Для меня большая честь приветствовать на твоей родной земле сына великого Аристарха, благородного Клейдемоса, чьи старания во Фракии не остались незамеченными. Почтенные отцы Совета старейшин будут рады принять тебя по возможности быстрее и выслушать полный отчет о событиях, которые произошли в Византии… И по поводу положения царя Павсания, поведение которого за последнее время доставило нам слишком много беспокойства. Я лично дам тебе знать, когда они будут готовы выслушать тебя. Сейчас тебя проводят в казармы твоего батальона, где ты сможешь отдохнуть и набраться сил. Я все устрою так, чтобы ты смог вступить во владение своим домом, который оставался покинутым в течение стольких лет. За собственностью присматривал только один старый слуга; он расскажет все, что ты захочешь узнать о твоем имуществе и об илотах, которые возделывают твои земли.
— Благодарю тебя, господин, я буду ждать твоего вызова, — сказал Клейдемос.
Отдав честь по-военному, он последовал за охранником, который повел его в сисситии.
Он пешком прошагал через весь город, ведя коня за уздечку. Прошел через районы, известные как Питана и Киносура, и подошел к акрополю. Повернулся, чтобы взглянуть на фасад храма Афины, Дом Бронзы. Снова увидел себя мальчиком, одетым в плащ Пелиаса, наблюдающим, как Бритос подвергается бичеванию. Какой ненавистью было переполнено его сердце! Вновь он услышал щелканье бича, словно время остановилось в прошлом…
