— Ты знал бывшего судью? — спросил Чао Тай. — Говорят, он тоже был поэтом?
— Почти что не знал, — ответил По Кай. — В этих местах я появился совсем недавно. — Вдруг он поставил чашу и восторженно воскликнул: — Вот она, последняя строка, которую я пытался найти! — Торжествующе глядя на друзей, он добавил: — Эта строка завершает большую поэму, посвященную луне. Хотите я прочту вам ее?
— Нет! — вскричал Ма Жун в ужасе.
— Может быть, мне ее спеть? — с надеждой спросил По Кай. — У меня довольно приятный голос, и все присутствующие здесь оценят его по достоинству.
— Нет! — в один голос воскликнули Ма Жун и Чао Тай. Но, увидев обиженный взгляд поэта, Чао Тай добавил: — Мы не любим поэзию.
— Какая жалость! — заметил По Кай. — Может быть, вы изучаете буддизм?
— Приятель нарывается на ссору? — подозрительно спросил Ма Жуют у Чао Тая.
— Он — пьян, — безразлично ответил Чао Тай и строго взглянул на По Кая. — Только не говори мне, что ты — буддист.
— Более преданного этой вере человека вам не найти, — чопорно отозвался По Кай. — Я регулярно посещаю храм Белого облака. Настоятель — просто святой человек, а монах Хупэнь проводит несравненные службы. Вот на днях…
— Послушай, — прервал его Чао Тай, — а не выпить ли нам еще?
По Кай укоризненно посмотрел на него, затем встал, глубоко вздохнув, и смиренно предложил:
— Давайте сделаем это в обществе проституток?
— О чем разговор! — воодушевлено воскликнул Ма Жун. — А ты знаешь здесь хороший публичный дом?
— Разве лошадь не знает свою конюшню? — фыркнул По Кай. Он оплатил счет, и они вышли.
На улице все еще был густой туман. Друзья и По Кай обогнули здание и остановились на берегу канала. По Кай свистнул. Из тумана появилась маленькая лодка с зажженным фонарем на носу.
По Кай шагнул на лодку и сказал:
— Прошу на борт!
— Эй! — крикнул Ма Жун. — Я не ослышался? Ты говорил что-то о проститутках?
— Вот именно, вот именно, — беззаботно ответил По Кай. — Проходите за мной. — Затем он добавил, обращаясь к лодочнику: — Выбери путь покороче, господа очень спешат.
Он буквально вполз под низкий навес лодки, Ма Жун и Чао Тай последовали за ним. Они бесшумно двигались в тумане; единственным звуком был плеск весел. Через некоторое время не стало слышно и его, лодка тихо скользила вперед. Лодочник потушил фонарь. Лодка остановилась.
Ма Жун положил свою тяжелую руку на плечо По Кая.
— Если это ловушка, — небрежно сказал он, то я сверну тебе шею.
— Не болтай ерунду! — раздраженно воскликнул По Кай.
Послышался лязг железа, и лодка слова пришла в движение.
— Мы миновали восточные ворота шлюза, сообщил По Кай, — часть решетки выломана. Но не говорите об этом вашему хозяину!
Вскоре они увидели целый ряд темных корпусов цветочных лодок.
— Как обычно, вторая, — приказал По Кай лодочнику.
Когда лодка остановилась у сходней, По Кай дал лодочнику несколько медных монет, затем поднялся на борт судна. Ма Жун и Чао Тай не отставали от него.
По Кай пробирался между маленьких столикови подставок для ног, которые в беспорядке громоздились на палубе. Он подошел к двери каюты и постучал. Дверь открыла толстая женщина, одетая в грязное темное шелковое платье. Она улыбнулась, обнажив ряд черных зубов.
— Добро пожаловать, господин По Кай, — сказала она. — Пожалуйста, проходите вниз.
Они спустились по крутой деревянной лестнице и очутились в просторной каюте, освещаемой двумя цветными фонарями, которые были закреплены на потолочной балке.
Трое мужчин сидели за большим столом, который занимал почти все помещение. Толстуха хлопнула в ладоши. Вошел приземистый здоровяк с грубым лицом, в руках у него был поднос с кувшином вина. Пока он разливал вино, По Кай спросил у женщины:
— Где мой дорогой друг и коллега Ким Сан?
— Он еще не пришел, — ответила она. — Но я позабочусь, чтобы вам не было скучно.
Она подала знак прислужнику. Он открыл дверь в задней части комнаты, вошли четыре девушки. На них были прозрачные тонкие летние наряды. По Кай бурно их приветствовал.
Притянув к себе двух девиц, по одной с каждой стороны, он заявил:
— Я беру этих двух. Совсем не затем, о чем вы подумали, — быстро добавил он, глядя на Ма Жуна и Чао Тая, — а чтобы быть уверенным, что моя чаша будет постоянно наполнена.
Ма Жун подошел к полной девушке с приятным круглым лицом, а Чао Тай завел разговор с четвертой. Он отметил, что девушка очень красива, но она была в мрачном расположении духа и односложно отвечала на вопросы Чао Тая. Ее звали Ю-су, она была кореянкой, но отлично говорила по-китайски.
— Ваша страна прекрасна, — заметил Чао Тай, обнимая девушку за талию, — я был там во время войны.
Девушка оттолкнула его, одарив презрительным взглядом. Он понял, что допустил ошибку, упомянув о войне, и торопливо добавил:
— Ваши мужчины — первоклассные воины, они делали что могли, но наша армия была более многочисленна.
Девушка игнорировала его.
— Ты что, не можешь улыбнуться и поговорить, девка? — грубо сказала толстуха.
— Отстань от меня! — медленно произнесла девушка. — Ведь клиент не жалуется?
Женщина встала. Поднимал руку для того, чтобы ударить Ю-су, она прошипела:
— Я научу тебя, как надо себя вести, потаскуха!
Чао Тай мгновенно оттолкнул ее.
— Руки прочь от девушки! — рявкнул он.
— Давайте поднимемся на палубу, — предложил По Кай, — нутром чувствую, что луна уже взошла. Скоро и Ким Сан подойдет.
— Я останусь здесь, — сказала кореянка Чао Таю.
— Как хочешь, — ответил ей Чао Тай и последовал за остальными
Бледная луна освещала ряд лодок, пришвартованных вдоль городской стены. Противоположный берег бухты едва можно было различить. Ма Жун сел на низенькую скамейку и посадил свою девушку на колели. По Кай подтолкнул обеих своих девиц к Чао Таю.
— Создайте ему хорошее настроение! — приказал он. — Мне сейчас не до вас.
Оп замер, сложив руки за спиной, восторженно глядя на луну. Вдруг По Кай проговорил:
— Раз вы все так настаиваете, я спою вам свою новую поэму.
Вытянув тощую шею, он разразился пронзительным фальцетом:
Несравненный спутник песни и танца,
Друг веселья, утешитель горя,
О, луна, о, серебристая луна…
По Кай замолчал, чтобы перевести дух, но вдруг наклонил голову, прислушиваясь. Быстро взглянув на присутствующих, он сказал:
