Творя сверкающий доспех.
Был счастлив Дарина народ;
И дни, и годы напролет
Пел свет подземных тех земель
Неутомимый менестрель.
Но мир померк во мгле времен,
Глухой бедою замутнен;
Смолк молот ныне; песнь нема;
В горах владычествует тьма,
Там страх лежит - тяжел, угрюм…
О Мория! О Казад Дум!
Но в глубине угасших гор
Хранит корону глубь озер,
Пока - в иные времена -
Не встанет Дарин ото сна.
– Здорово! - восхитился Сэм - Я бы выучил. «О Мория! О Казад
Дум!» Эх, как представишь все эти огни, темнота еще горше становится. Послушай,
Гимли, а золото и драгоценности эти, они тут так и лежат?
Но Гимли не ответил. Он слишком много вложил в песню и не
хотел разменивать высокие чувства на обсуждение презренных деталей.
– Нет здесь драгоценностей, - ответил за него Гэндальф. -
Орки все начисто выгребли. По крайней мере, на верхних выработках. А после
ухода гномов нижние горизонты затопила вода, да и кто бы осмелился туда
сунуться? Ужас глубин - надежный страж.
– А чего же тогда гномы так вернуться хотят? - удивился Сэм.
– Это все мифрил, - пояснил Гэндальф, - слава Мории не в
золоте или камнях - гномы занимались ими развлечения ради, и не в железе - оно
для гномов слуга и помощник. Конечно, и то, и другое здесь есть, но ради них
никто не стал бы зарываться так глубоко. Здесь и больше нигде в мире водится
морийское серебро, его еще называют подлинным серебром, а по-эльфийски -
мифрил. У гномов есть для него свое название, но они никому его не поведали.
Мифрил был в десять раз дороже золота, а сейчас и вовсе бесценен, изделий из
него на поверхности осталось совсем мало. Жила идет на север, а у корней
Карадраса уходит в глубину. Даже орки не осмеливаются продолжать добычу после
всего случившегося. Именно мифрил положил начало богатству гномов, но он же и
погубил их. Гномы зарылись слишком глубоко и потревожили Ужас Глубин. Потом его
назовут Погибелью Дарина. Почти весь мифрил, добытый гномами, захватили орки;
конечно, он попал к Саурону.
Об этом металле мечтали многие. Он ковкий как медь, легко
полируется, после обработки становится тверже закаленной стали. На вид схож с
серебром, но в отличие от него не тускнеет. Эльфийский итильдин сделан на
основе мифрила.
Когда-то Торин подарил Бильбо кольчугу из мифрила.
Любопытно, какова ее судьба? Небось, пылится до сих пор в Микорытском
Маттом-доме.
– Что?! - разом выходя из своего возвышенного молчания,
вскричал Гимли. - Кольчуга из морийского серебра? Да это же величайшая
драгоценность!
– Да я-то знаю, - улыбнулся во тьме Гэндальф, - только
Бильбо говорить не стал. Сейчас она стоит дороже всего Шира со всем содержимым.
Фродо молча сунул руку под рубашку и потрогал кольчугу. Его
потрясла мысль о надетой на нем стоимости всего Шира. Интересно, знал об этом
Бильбо? Почему-то Фродо был уверен: знал, и очень хорошо. Вот поистине
великодушный дар.
Мысли хоббита наконец-то оторвались от мрачных подземелий,
уносясь в Дольн, к старому Бильбо, и еще дальше, в Засумки прежних счастливых
дней. Всем сердцем желал бы он снова оказаться там, выкосить лужайку, или
просто побездельничать среди цветов, и никогда не слышать ни о Мории, ни о
мифриле, ни о Кольце.
Фродо нес дозор. Спутники его засыпали один за другим и
сердце хоббита постепенно сковывал страх. Ладони похолодели, на лбу выступил
пот. Он напряженно прислушивался. Целых два медленных часа он слушал, слушал,
только слушал, но не услышал ни звука.
Его уже скоро должны были сменить, и тут, в дальнем конце
зала, примерно на месте западной арки, Фродо почудились два близких огонька,
две бледные световые точки, очень похожие на чьи-то глаза. Он вздрогнул.
«Задремал я, что ли? - подумалось ему. Точки пропали. -
Наверное, задремал», - решил Фродо, встал, протер глаза и не садился больше,
пока его не сменил Леголас.
Хоббит лег, угрелся под одеялом и быстро заснул, но и во сне
продолжал слышать тихий, неразборчивый шепот и видеть бледные пятна света.
Когда Фродо проснулся, вокруг тихо разговаривали, а сверху прямо на лицо падал
тусклый свет. Он проникал через отверстие в высоком своде над восточной
галереей. Еще один световой столб слабо мерцал в северном конце зала.
??родо сел.
– Доброе утро, - приветствовал его Гэндальф. - Настоящее
утро. Видишь, я не ошибся. Мы в верхних восточных горизонтах. Думаю, еще до
конца дня мы должны увидеть от восточных морийских ворот заповедные воды
Зеркального.
– Хорошо бы, - согласился Гимли. - Теперь я видел Морию,
великое подземное царство, но она стала темной и страшной; никаких признаков
моего народа нет и в помине. Я даже начал сомневаться, приходил ли сюда Балин
вообще.
Сразу после завтрака Гэндальф принялся подгонять их.
– Конечно, мы все устали, - говорил он. - Но лучше отдохнуть
снаружи. Надеюсь, никто не рвется провести под землей еще одну ночь?
– Нет уж, хватит! - решил за всех Боромир. - По какой дороге
пойдем? По восточной?
– Можно бы и по ней, - как-то не очень уверенно согласился
маг. - Я еще не знаю точно, где мы. Сильно сбиться я не мог, а коли так, выход
лежит ниже и северней. Может быть, туда и можно попасть восточной галереей, но
сначала мне хотелось бы осмотреться. Я бы попробовал северный штрек, может, там
есть окна.
Вслед за магом все прошли под северной аркой. Вскоре
действительно впереди стало светлеть. Еще через несколько шагов показалась
полуоткрытая каменная дверь. Свет падал из-за нее. Конечно же, они вошли.
Большой квадратный грот освещался рассеянным тусклым светом, но отвыкшим глазам
путников он показался ослепительно ярким.
В толстом слое пыли под ногами что-то с дребезгом
перекатывалось. В верхнем восточном углу был пробит глубокий наклонный световой
колодец; на его дальнем конце виднелся маленький, с носовой платок, кусочек
голубого неба. Столб света падал на каменное возвышение посреди грота с верхней
плитой, сработанной из белого камня.
– Похоже на надгробье, - пробормотал Фродо и наклонился к
плите, уже не сомневаясь в правильности своего предчувствия. Гэндальф быстро
подошел к нему. Плиту испещряли глубоко высеченные руны.
