Поначалу Фродо показалось, что заклятье и вправду обратило
его в камень. Потом пришло отчаянное желание вскочить и убежать, в нем
присутствовала и мысль о Кольце, которое, наверное, помогло бы скрыться от
курганной Нежити, он даже воочию увидел себя мчащимся по траве, живым и
свободным, хоть и глотающим слезы нестерпимой скорби о погибших друзьях. Тут
даже Гэндальфу не найти другого выхода… Но из глубины его существа уже
поднималась, набирая силу, волна возмущения и отваги: он не мог бросить друзей.
Еще мгновение неразумные руки нашаривали Кольцо, но уже в следующий миг сердце
подчинило их своей воле, в ладонь словно сама собой скользнула и удобно легла
рукоять меча, оказавшегося под боком. Фродо привстал на колени, перегнулся
через тела неподвижно лежавших хоббитов и, собрав все силы, всю ненависть к
подземной мерзости, ударил мечом по крадущейся руке. Огрубленная кисть упала на
камни, а меч Фродо обломился у самой рукоятки. Жуткий вопль над ухом словно
спугнул мертвенный свет, пала темнота, раздираемая злобным рычанием. Фродо
повалился на Мерри, мимолетно поразившись холоду и костяной твердости его тела,
а потом промелькнуло, вернулось и окрепло воспоминание о доме под холмом и
Бомбадиле, разучивающем с ними оберегательную песню. Тут же всплыли в голове и
слова. Слабым, дрожащим голоском он начал: «Бомбадил! О Бомбадил» и уже от
одного этого произнесенного имени голос его окреп, зазвучал полнее, а своды
склепа отозвались гулким эхом.
Бомбадил! О Бомбадил! Птичьим перезвоном,
Чистой каплею росы на листе зеленом,
Алым пламенем зари, неба светом синим
Заклинаем - поспеши! В горе помоги нам!
В наступившей вслед за тем тишине Фродо слышал лишь стук
своего сердца, готового выпрыгнуть из груди. Бесконечно тянулось ожидание,
пока, словно из невообразимой дали, но совсем ясно, легко пронизав толщу земли
и каменные стены, пришел ответ.
Старый Том Бомбадил - малый симпатичный,
В цвет небес его жилет, а башмак яичный.
Глаз остер, шаг широк - Том спешит на помощь,
Звонкой песней победит и прогонит полночь!
Камни вокруг зашевелились, раздался скрежет, за ним -
грохот, и поток животворного солнечного света хлынул в подземелье. Прямо
напротив Фродо в ослепительно засиневшем проломе возникла голова Тома Бомбадила
при шляпе с пером. Свет скользнул по лицам хоббитов, они не дрогнули, но
мертвенная бледность на щеках растаяла, и теперь казалось, что Сэм, Мерри и
Пиппин просто спят очень глубоким, покойным сном.
Том пригнулся, придержал шляпу и с песней шагнул в пролом.
Нечисть, нежить, небыть - прочь с пробужденьем света!
Сгинь, исчезни, как туман, в дуновенье ветра!
Окаянною тропой, тайной щелью черной
Уползай в гиблый край за грядою горной!
Там, где ночь темнее тьмы, на века замри ты -
Там ворота в этот мир навсегда закрыты!
Ответом ему был жалобный крик, в котором слышалась
бессильная ярость. Вслед за тем обрушилась часть дальней стены. Еще один
протяжный вопль растаял вдали, и наступила тишина.
– Ну-ка, дружочек Фродо, - позвал Том, - выбирайся на
травку. Да помоги мне их вынести.
Вдвоем они вытащили Мерри, Пиппина и Сэма. Покидая курган,
Фродо оглянулся, и ему бросилась в глаза шевелящаяся, точно раздавленный паук,
отсеченная кисть. Том, беззаботно напевая, снова нырнул под землю, с грохотом
повозился там и вернулся с грудой драгоценностей в руках. Золотые, серебряные,
бронзовые украшения, сверкавшие дорогими каменьями, свисали до земли. На
вершине кургана он разложил сокровища на солнце. Потом встал, широкий, со
шляпой в руках и ветром в волосах, на фоне неба, посмотрел на распростертые у
его ног тела хоббитов, поднял правую руку и произнес повелительно:
Ну-ка, слушайте меня - просыпайтесь, братцы
Настежь дверь, тьма ушла - нечего бояться.
Черный камень ледяной в крошево расколот.
Сердце, вновь горячим стань! Прочь, могильный холод!
К великой радости Фродо, друзья его зашевелились, стали
потягиваться, протирать глаза, а потом поднялись на ноги. Изумленно
распахнутыми глазами они уставились сначала на Фродо, потом на Тома,
возвышавшегося над ними и основательного, словно кряжистый дуб, а потом с
недоумением оглядели друг друга. Такой вид мог удивить кого угодно: в белых
саванах, увенчанные и препоясанные тусклым золотом, в позвякивающих кольцах и
браслетах…
– Что это за чудеса? - начал Мерри, поправляя обруч,
сползший ему на один глаз. Вдруг он запнулся, тень пробежала по лицу, веки
опустились. - Помню, - глухо проговорил он. - Люди из Карн Дума напали на нас в
ночи. Мы были разбиты!… Копье! - вскрикнул он, схватившись за грудь. Потом,
помотав головой, открыл глаза. - Что это я плету? - смущенно спросил он. -
Сплю, что ли? Ты куда подевался, Фродо? - накинулся он на друга.
– Да, знаешь, отстал, наверное, - пробормотал Фродо, - давай
не будем об этом. Подумаем лучше, что делать теперь, идти ведь надо.
– В таком виде, сударь? - с досадой прервал его Сэм. - Где
моя одежа? - Он сорвал с головы обруч, швырнул в траву пояс и затряс пальцами,
стряхивая кольца, озираясь по сторонам, словно надеясь отыскать припрятанную от
него одежду.
– С вещами можете проститься, - посоветовал Том, танцующей
походкой спускаясь с кургана. Хоббиты глядели на него, веселого и беззаботного,
и страх отпускал сердца, ужас уходил и таял в солнечном свете.
– Как это? - растерянно спросил Пиппин. Сквозь недоумение на
лице его проступало при виде подпрыгивающего Бомбадила веселое обожание. Но Том
вдруг стал серьезным.
– Вы вернулись из-под сени вековечных вод, - произнес он.
Кто тонул в них и спасся, для того утрата одежды - пустяк. Радуйтесь, дружочки,
отогревайте на солнышке свои продрогшие сердечки! А ну, прочь эти лохмотья!
Побегайте-ка голышом по траве, а Том кое-что раздобудет для вас.
Насвистывая и напевая, он галопом умчался с холма. Фродо
проводил его взглядом, прислушиваясь к незатейливым словам:
Эй-гей, вот так так!
Что-то не в порядке…
Том на бегу подбрасывал и ловил свою шляпу, пока не скрылся
за пригорком. Еще раз взлетела в той стороне шляпа, еще раз донеслось против
ветра: «Эй-гей, вот так так…» и хоббиты остались одни.
Снова становилось жарко. Хоббиты, как было велено, побегали
по траве, а потом улеглись на солнышке. Чувствовали они себя так, словно
перенесилсь из долгой суровой зимы в жаркий летний полдень или пролежали
месяцы, прикованными к постели, а потом вдруг проснулись наутро бодрым и
здоровым.
