– Нет! - запротестовал Фродо. - Я вовсе не хочу попасть в
Дольн, бросив друзей в опасности на Дороге.
Глорфиндейл улыбнулся.
– Если тебя здесь не будет, им бояться нечего. Девятерым
нужен ты, мы для них неинтересны. Ты сам, Фродо, ты и твоя ноша - самая большая
опасность для всех.
Фродо не спорил. Его осторожно усадили на белого коня, а
пони досталась поклажа хоббитов. Теперь они могли идти куда быстрее и все-таки
скоро стали отставать от словно плывущего над дорогой эльфа. Он вел их прямо в
ночь, безлунную и беззвездную сегодня. До самого рассвета они шли и шли без
единой остановки. К утру Пиппин, Мерри и Сэм едва брели, даже Колоброд
ссутулился и как-то посерел от усталости. Фродо задремал, его укачала плавная
поступь эльфийского коня.
Когда наконец объявили привал, хоббиты просто попадали в
придорожный вереск и заснули мертвецки. Казалось, они только сомкнули глаза, а
уж Глорфиндейл снова будил их и солнце стояло высоко, а ночные туманы и облака
исчезли без следа.
– Вам надо выпить вот это, - Глорфиндейл плеснул каждому
понемногу из своей кожаной фляги, отделанной серебром. Жидкость по вкусу не
отличалась от родниковой воды, не имела запаха, не казалась особенно теплой или
холодной, но, выпив, хоббиты ощутили огромный прилив бодрости и сил. Съеденный
вслед за тем черствый хлеб с пригоршней сухих фруктов утолили голод лучше
основательного ширского завтрака.
И снова они топали по Дороге, отдохнув не больше пяти часов.
Глорфиндейл по-прежнему торопил их и за весь день позволил лишь две короткие
остановки. К ночи за спиной осталось около двадцати миль. Отсюда Дорога
поворачивала вправо и спускалась на дно ущелья, да так и шла по нему до самого
Бруинена. Погоня все еще не давала о себе знать, но эльф часто останавливался,
настороженно прислушиваясь, и не раз тень беспокойства туманила его прекрасное
лицо. Изредка они с Арагорном обменивались несколькими фразами по-эльфийски.
Да, проводники были озабочены, но хоббиты не могли больше
сделать ни шагу. На последних фарлонгах перед привалом на них невозможно было
смотреть: они ковыляли, пошатываясь, не поднимая головы, загребали ногами
дорожную пыль, а мысли их монотонно кружились вокруг горящих ступней, ноющих
лодыжек и ломящих поясниц. Фродо чувствовал себя не лучше. Рука и плечо болели
ужасно, на протяжении дня он с тоской замечал, как окружающее все больше
выцветает, теряет четкость очертаний, обращаясь в скопище призрачно-серых
теней. Теперь он радовался наступлению ночи: в темноте мир казался не таким
блеклым и пустым.
На следующее утро усталость ничуть не уменьшилась, а Дорога,
покачиваясь, снова тащилась у них под ногами. До Брода все еще оставалось
немало миль, и хоббитам казалось, что они торопятся изо всех сил. На самом деле
они едва плелись.
– Чем ближе к реке, тем опасней, - молвил Глорфиндейл, -
чует мое сердце: нас настигают сзади, а впереди - засада.
К счастью для хоббитов, Дорога шла под уклон. В некоторых
местах обочина заросла травой, и хоббиты шли по ней, давая отдых несчастным
ногам. Далеко за полдень Дорога надумала нырнуть в густую тень высоких сосен,
потом врезалась в глубокий овраг с крутыми влажными склонами из красного камня.
Как только путники вступили в него, по всему оврагу пошло гулять эхо, и не
разобрать стало, звук чьих копыт рождает его. Впрочем, вскоре Дорога резко
выскочила на открытое место, и примерно в миле впереди они увидели Бруиненский
Брод. За рекой круто поднимался коричневый берег с серой лентой тропы, а
дальше, сколько хватало глаз, громоздились горы: отрог налезал на отрог, пик
возносился над пиком, и так без конца.
Позади, в краснобоком овраге, все еще жило эхо. Порыв ветра
промчался по вершинам сосен. Глорфиндейл обернулся, вслушался и крикнул не то
коню, не то Фродо:
– Беги! Враг настигает!
Белый конь рванулся вперед. Хоббиты заторопились вниз по
склону. Эльф и Арагорн, часто оборачиваясь, торопливо шли сзади. На полпути к
Броду на них обрушился из-за спины слитный топот копыт. Из устья оврага вылетел
Черный Всадник и осадил коня, покачиваясь в седле. Вслед за ним появился
другой, а потом еще один и еще двое.
– Вперед! Скачи вперед! - приказал эльф Фродо.
Хоббит подчинился не сразу. Что-то в нем сопротивлялось, не
желая спасаться бегством. Пустив коня шагом, Фродо обернулся. Всадники на своих
могучих конях высились неподвижными четкими изваяниями, - а все прочее - лес,
земля вокруг - словно отступило и расплывалось в тумане. Внезапно Фродо услышал
безмолвный приказ, пришедший оттуда. Ему повелевали остановиться и не трогаться
с места. Страх и ненависть всколыхнулись в душе хоббита одновременно. Рука
отпустила повод и нащупала рукоять меча. Обнаженный клинок зарделся, роняя
искры.
– Вперед же! Не медли! кричал ему Глорфиндейл, а потом,
видно сообразив что-то, приказал коню по-эльфийски: - Норо лим! Норо лим,
Асфалот!
Белый конь сорвался с места и понесся как вихрь. Помедлив
мгновение, черные кони прянули с холма вслед. Черные Всадники испустили жуткий
вой - Фродо уже слышал его в лесах Восточной Чети, и снова, как тогда, им
ответили. Спереди и слева, из-за скал вылетели еще четыре Черных Всадника. На
равнине они разделились: двое бросились наперерез Фродо, а двое стремительным
галопом неслись к Броду, чтобы перехватить хоббита у воды. Фродо с ужасом
понял, что все эти черные нити сходятся в одной точке, ему не уйти. Бросив
короткий взгляд через плечо, он уже не увидел друзей, зато с удивлением
отметил, что черные кони за спиной не приблизились, а, пожалуй, немного
отдалились. Даже они уступали в скорости Асфалоту. Он снова стал смотреть
вперед, и мелькнувшая было надежда начала таять. Казалось, не оставалось ни
малейшей возможности достичь Брода раньше Черных. Теперь он ясно видел их: без
плащей, в серых саванах и латах, с обнаженными мечами в иссохших руках, на
головах те же шлемы, в которых они явились ему на Заветери. Поблескивали
страшные глаза, а жесткие, пронзительные голоса звали его, звали…
Страх захлестнул Фродо с головой. Он забыл о мече. Он не мог
кричать. Закрыв глаза, он склонился к шее коня и судорожно вцепился в мягкую
гриву. Ветер пронзительно пел у него в ушах, колокольцы звенели жалобно и
слитно. Хоббита страшно, как копьем, ударило могильной стынью, когда последним
отчаянным рывком, эльфийский конь пролетел в дюйме от вытянутой морды переднего
черного коня, словно вспышка белого пламени.
Фродо привел в чувство плеск воды, подбиравшейся к
стременам. Внезапное волнение охватило его, а на сердце легла непомерная тяжесть,
когда белый конь, разбрызгивая воду, выбрался на противоположный берег и начал
взбираться по каменистой тропе. Брод остался позади.
