– И не думай! - Старый хоббит отошел от окна и хлопнул
племянника по спине. - Ого! - воскликнул он, тряся ушибленной рукой. -
Твердоват ты стал! При чем тут благодарность, - серьезно продолжал он. - Нам,
хоббитам, надо держаться друг за друга, особенно Сумниксам. Я только прошу,
береги себя и вернись, вернись с новостями. И прислушивайся по дороге к песням
да историям. Я постараюсь к твоему возвращению закончить эту книгу и хотел бы
начать другую… если доживу.
Он резко замолчал, опять отвернулся к окну и начал напевать:
Я размышляю у огня
О том, что повидал:
О летних днях, когда в лугах
Цветочный дух витал,
О днях, когда осенний лист
Кружился на ветру
И солнце в мглистом серебре
Вставало поутру.
Я размышляю у огня,
Как будущей весной
Наш мир, простившийся с зимой,
Простится и со мной.
Я не узнаю стольких тайн,
Загадок и чудес -
Ведь каждый день и каждый миг
Иначе зелен лес!
Я размышляю у огня
О людях давних лет,
О тех, кто жил вокруг меня
И кто придет вослед.
Как невозвратно далеки
Ушедших голоса!
Но вечно слышу их шаги
И вижу их глаза.
Был холодный серый день конца декабря. Восточный ветер
свободно проносился меж голых ветвей, мотал кроны темных сосен на холмах.
Рваные низкие облака мчались над землей. В вечерних сумерках отряд готов был
выступить из Дольна. Первое время, по совету Элронда, предстояло идти ночами.
– У Саурона много слуг. За вами будет следить множество
глаз, - напутствовал уходящих Элронд. - Враг знает о поражении Кольценосцев, и
он, надо полагать, не в восторге от этого. Скоро новые его посланцы будут на
севере. Остерегайтесь даже неба над головой.
Полностью экипированные путники собрались вместе. На боку
Арагорна висел Андрил - другого оружия он не взял. Походная одежда Скитальца из
Пустоземья скрывала боевую кольчугу. Длинный меч покачивался на поясе Боромира,
гондорец нес еще щит и боевой рог.
– Если он запоет в горных долинах, - сказал воин, - пусть
лучше разбегаются враги Гондора. - С этими словами он поднес рог к губам, и
могучий звук породил в скалах множественное эхо, заставив всех в Дольне
вскочить на ноги.
– Не скоро тебе придется трубить теперь, - с легкой
укоризной сказал Элронд, помолчал и добавил: - Не раньше, чем придешь к
границам своей страны, а тогда - нужда заставит.
– Пусть так, - гордо ответил Боромир, - но я всегда разрешал
моему рогу подать голос в начале похода. Пусть потом нам придется идти в ночи,
но я не собираюсь красться, как вор.
Гном Гимли открыто облачился в кольчужную рубаху, а к поясу
пристегнул боевой топор. У Леголаса за спиной висели эльфийский лук и колчан со
стрелами, а на поясе - длинный кинжал в белых ножнах. Мерри и Пиппин были
вооружены мечами из Упокоища, а у Фродо из-под куртки едва виднелся Шершень.
Про кольчугу он никому не сказал, даже искушенный глаз не заметил бы ее под
походной одеждой. У Гэндальфа, кроме жезла, на поясе тоже висел эльфийский меч
Гламдринг, похожий на его прежний Оркрист, покоящийся ныне на груди Торина,
вечно спящего под Одинокой Горой.
Элронд снабдил отряд всем необходимым. В предзимье не
лишними казались и меховые плащи, и другие теплые вещи. Запасы еды, одеяла,
одежду и посуду погрузили на единственного пони, уходившего с отрядом, того
самого, пришедшего из Брыля. Пребывание в Дольне совершило в нем разительную
перемену: шкура лоснилась, он помолодел и раздобрел. Взяли его по настоянию
Сэма, уверявшего, что Билл (так он прозвал лошадку) зачахнет без него и без
дела.
– Эта животина почти говорящая, - уверял он, - и заговорила
бы наверняка, останься тут подольше. Он вот так на меня посмотрел, ну как если
бы мастер Перегрин сказал: «Не возьмешь - я все одно следом пойду».
И Билла назначили в отряд вьючным животным. При этом он
единственный из всех выглядел бодро и весело.
Слова прощания были уже сказаны и теперь путники ждали
только Гэндальфа, задержавшегося у Элронда. Бильбо, зябко кутаясь в плащ, стоял
в сторонке, рядом с Фродо. Арагорн сидел, расслабившись, низко опустив голову.
Никто, кроме Элронда, не догадывался, что означает для него начало похода.
Сэм стоял у порога, оглаживая пони и уныло прислушиваясь к
шуму реки внизу. В этот час он меньше, чем когда-либо в жизни, жаждал
приключений.
– Эх, Билл, животина ты моя бедная, - бормотал он. - Лучше
бы тебе с нами не связываться. Оставался бы здесь, щипал бы травку.
Билл пренебрежительно махнул хвостом, но промолчал. Сэм
поправил котомку за плечами и с беспокойством перебрал в уме: все ли взял?
Кухонные принадлежности - раз, соль - о, соль у него всегда имелась при себе в
небольшой коробочке; он никогда не упускал случая пополнить запас. Табак,
кремень, огниво, шерстяные носки, кусочек холста, кое-какие мелочи, забытые
Фродо и прибранные Сэмом (чтобы торжественно достать, когда хозяин хватится), -
все было на месте, все в должном порядке.
– Эх, а веревка-то! - хлопнул он себя по лбу. - Нету ведь
веревки-то! Ночью же вспомнил: «Сэм, а как насчет веревочки? Хватишься ведь, а
не будет». Ну вот оно, хватился уже, а взять-то и негде.
В этот момент вышли наконец Элронд с Гэндальфом.
– Что сказать мне вам напоследок? - тихо и задумчиво
обратился к отряду Владыка Дольна. - Хранитель Кольца начинает свой путь к
Роковой Горе. Вся тяжесть долга - на нем. Ни бросить Кольцо, ни отдать его
вражьим слугам, ни даже позволить коснуться Кольца кому бы то не было он не
вправе. Остальные вольны в своих действиях. Они могут вернуться, могут выбрать
другие тропы - как распорядится судьба. Чем дальше пройдете вы с Хранителем,
тем труднее вам будет вернуться или покинуть его, но ничто не обязывает вас
продолжать путь. Испытайте ваши сердца, примите то, что пошлет каждому из вас
дорога.
– Ненадежен говорящий «прощай» на темном пути, - сурово
заметил Гимли.
– Возможно, - ответил Элронд, - но пусть лучше не клянется
продолжать путь во мраке тот, кто не видел настоящей ночи.
– Но клятва укрепляет слабое сердце, - сверкнув глазами,
стоял на своем гном.
