– Арестовать ее, конечно, мой долг. Но у меня на это нет ни малейшей надежды. Она прекрасно сознает, что будет издан приказ о ее аресте. Уже сейчас она, наверное, пересекает границу с татарами. Тем более что ее собственные соплеменники в северозападном квартале отвернулись от нее. Во всяком случае, Ма Чжун, отдайте эту бумагу главе стражи и объясните ему, где живет Тала.
Когда Ма Чжун ушел, младший помощник спросил:
– Господин, почему она все-таки дала Ма Чжуну эти сведения?
– Не имею ни малейшего представления, Хун! Во всяком случае, теперь мы знаем, что послание в ларце черного дерева не было обманом. Что же касается его действительного значения…
Его голос затих.
Он мрачно уставился на ларец черного дерева, который служил ему в качестве пресс-папье. Полированный кружок нефрита зловеще поблескивал в свете свечи. Поглаживая усы, судья то и дело отводил глаза и смотрел на кучу бумаг, но всякий раз его взгляд возвращался к ларцу черного дерева.
Когда Ма Чжун вернулся, судья Ди выпрямился в кресле.
– Ма Чжун, возьмите кисть и листок бумаги, – коротко сказал он. – Запишите то, что я вам продиктую. – Заместитель смочил кисть для письма, и судья продолжил: – Всякого, кто может сообщить что-либо относительно полного имени и теперешнего местонахождения женщины по имени Нефрит, которая исчезла в девятом месяце года Змеи, просят срочно обратиться в суд при первом же удобном случае. Подпись: судья Ди… Это все, Ма Чжун. Отнесите объявление писцам, прикажите переписать его несколько десятков раз и развесить сегодня вечером по всему городу. Это лучшее, что я могу сделать по поводу тревожной загадки ларца черного дерева. – Он снова откинулся в кресле и резко бросил младшему помощнику: – Расскажите Ма Чжуну все, что вы смогли найти о заброшенном храме.
Хун подвинул табурет поближе к свече. Он сверился с бумагами на коленях и начал:
– Храм Багровых Туч был построен двести восемьдесят лет назад индийскими монахами на деньги местной иноземной общины, которая в то время процветала. Во время пограничных войн храму пришлось пережить множество различных несчастий, но религиозные службы никогда не прекращались надолго. Однако тридцать лет назад из-за границы пришли три жреца и три жрицы новой веры. Поселившись в храме, они обратили в свою веру некоторых его служителей. Остальные в отвращении покинули храм, и на их место пришли новые. Одни из них были татарами, другие – китайцами. Новая вера распространялась среди варваров как степной пожар, и инородцы нашего уезда толпами посещали храм. Затем около пятнадцати лет назад несколько знатных горожан обратились в суд с жалобой на то, что в храме исполняются непристойные обряды. Судья провел тщательное расследование. В результате главного жреца в цепях отправили в столицу, а картины, статуи и другие ритуальные принадлежности публично сожгли на рыночной площади. Служители храма были изгнаны.
– Хорошо сработано! – одобрительно сказал судья Ди. – Так и нужно расправляться с подобными безобразиями.
Младший помощник бросил взгляд на свои записи и продолжил:
– Суровые меры вызвали недовольство у татарского населения области. Была даже попытка вооруженного мятежа. Чтобы умиротворить возбужденный народ, судья разрешил одному китайскому жрецу и одной татарской жрице построить и освятить Жилище Отшельника и исполнить там одобренные властями старые буддийские обряды. Однако количество посетителей уменьшилось. Несколько лет спустя жрица ушла, а затем через некоторое время ушел и жрец. Власти опечатали Жилище Отшельника. Два года назад дорога в западные царства, данники империи, переместилась на север от Ланфана, и инородцев в нашем уезде стало меньше. В прошлом году судья задумал было закрыть Жилище Отшельника, но в тот самый момент умер Чан, известный мастер золотых дел, у которого не было потомства. Его вдова, всегда остававшаяся ревностной буддисткой, стала монахиней и потребовала, чтобы Жилище Отшельника передали ей. Жилище было освящено осенью года Змеи, на двенадцатый день девятого месяца.
– Довольно интересная история, Ма Чжун, – отметил судья Ди. – Но она не проливает ни малейшего света на нашу загадку. Я надеялся обнаружить сведения о каком-нибудь старом сокровище.
Он вздохнул. На некоторое время в маленькой комнате воцарилась тишина.
Потом Ма Чжун сдвинул на затылок шапку и сказал:
– Поскольку мое путешествие в северо-западный квартал не дало никаких сведений относительно убийства, то почему бы мне, господин, не отправиться сегодня вечером к Восточным воротам? Там полно дешевых кабачков и трактиров. Сэн Сань был известен в преступном мире, поэтому не так уж трудно найти людей, которые знали его, и заставить их разговориться.
– Так и сделайте, – сказал судья, – Где-то там должен находиться глава нищих. Он должен хорошо знать все, что происходит в преступном мире. Поговорите и с ним, Ма Чжун.
– Кроме того, господин, по-моему, пропавшие голова и тело спрятаны в храмовом саду. Глава стражи и стражники обыскали его, но по своему опыту в «зеленых зарослях» я могу сказать, что в темноте лес выглядит совсем по-другому. Среди бела дня стражники могли проглядеть те мелочи, которые бросаются в глаза ночью. Чтобы увидеть все, так сказать, глазами преступника.
Судья медленно кивнул.
– Ма Чжун, в ваших словах много правды. Хорошо, попробуйте! Я поставил там двух стражников, и они смогут помочь вам расчистить дорогу. Не забудьте одеть толстые гетры говорят, там есть ядовитые змеи, – Он устало поднялся, – Хорошо, теперь мне нужно быстро принять ванну и переодеться к праздничному обеду…
Полчаса спустя судья Ди вошел в главную столовую дома, одетый в торжественное платье из шитой золотом парчи, на голове у него была высокая черная шапка. Он пришел вовремя. Первая жена ввела жрицу через переднюю дверь, следом за ними шли вторая и третья жены.
Судья торопливо вышел навстречу жрице. Поклонившись, он поприветствовал ее в своем доме. Она ответила трехкратным поклоном, сложив руки в длинных рукавах широкого платья цвета шафрана. Скромно опустив глаза, она поблагодарила его за короткое, но изящное приглашение. Он с любопытством смотрел на нее. До сих пор он видел ее лишь мельком, когда она пересекала двор суда, направляясь в женскую половину дома, где давала уроки составления букетов. Зная, что ей около сорока, судья решил, что жрица довольно хорошо выглядит, хотя и кажется несколько холодной и строгой. Ее голову и плечи покрывал черный капюшон, который оставлял открытым только овал лица. Он заметил, что у нее нос с горбинкой и тонкие решительные губы.
Впятером они. уселись на низких табуретах сандалового дерева у мраморного столика в углу комнаты. Шестистворчатые решетчатые двери были распахнуты, и от столика открывался вид на сад, где веселые разноцветные фонарики освещали темную зелень листвы. Пока две служанки наполняли чашки ароматным жасминовым чаем, третья поставила перед ним тарелочки с засахаренными фруктами и сушеными дынными семечками. Из уважения женщины ждали, пока судья начнет разговор.
– Я должен заранее предупредить ваше преподобие, – начал он, – сегодняшний обед – всего лишь небольшое семейное торжество. Мне остается только надеяться, что наша скромная еда не покажется вам безвкусной.
