– Et cum spiritu tuo! – произнес де Кардона, поднимаясь с кресла.
Поздоровавшись, они сели. Без лишних слов магистр вынул из черной бархатной сумки серебряный реликварий и с крайней осторожностью поставил его на стол. Увидев реликварий, Папа широко раскрыл глаза и затаил дыхание до того момента, пока не взял его в руки.
– Прекрасно! Хвала Господу, который всегда с нами! – Он взволнованно посмотрел на магистра и продолжал: – Я очень благодарен вам за вашу преданность, за то, что вы выполнили обещание, а ведь это, признаю всем сердцем, было трудной задачей. Я не дождусь, когда вы мне расскажете, как вам это удалось, но я также умираю от желания узнать, у вас ли сундучок и папирус. Были ли у вас какие-либо проблемы с де Эскивесом? Мне кажется, что нет.
– Все обошлось, святой отец. Наш обман удался. Ваше Святейшество, вы можете быть совершенно уверены в том, что он так и не узнает никогда, что его реликварий подменен. Все прошло очень гладко и не вызвало у него никаких подозрений, – ответил магистр на второй вопрос, затем ему все же пришлось сообщить о своем полном поражении относительно сундучка и папируса. Он не нашел даже намека на место, где эти два предмета могли быть спрятаны.
Довольный, сияющий Папа, похоже, не сильно расстроился, когда услышал эту плохую новость. Иннокентий передал реликварий секретарю, чтобы тот немедленно отнес его в маленькую мастерскую, находившуюся в Летране, и велел как можно скорее открыть его с наибольшей осторожностью. Папа распорядился, чтобы секретарь находился при вскрытии реликвария все время, чтобы его содержимое сразу же принесли Папе и чтобы, кроме секретаря, это содержимое никто больше не видел. Секретарь быстрым шагом ушел, унося с собой реликварий.
Магистр тем временем начал рассказывать Папе о родившемся после их предыдущей встречи плане, а также обо всем, что произошло до замены реликвария. Ему показалось уместным, помня об интересах Великого магистра Арманда в Святой земле, упомянуть о больших расходах, которые они понесли, выполняя это задание. Наконец Гильом поведал о своей аудиенции у короля Хайме I, поспешив рассказать Папе о планируемой королем кампании с целью возвращения Мурсии.
– Короля Хайме я особенно ценю. Его старания изгнать нечестивых достойны похвалы, и его крестовый поход был удачен. Если бы не сложившаяся ситуация, я бы вдохновил его на новый поход в Святую землю. Его мужество; и благородство стали бы гарантией успеха. Он отличный король и отличный христианин!
В дверь вошел секретарь, совершенно бледный и вспотевший. Он подошел к Папе и что-то прошептал ему на ухо. Услышав его слова, Иннокентий широко открыл глаза. На его лице читалось разочарование. Он закрыл лицо обеими руками и, сделав глубокий вдох, замер на несколько минут, потом приподнял голову, посмотрел на Гильома и сообщил ему новость.
– Мой сын, я сожалею, что вовлек вас во всю эту истерию. Мне только что сообщили, что в реликварий, кроме фрагмента креста, не было обнаружено ничего. Я чувствую себя глубоко безутешным. Я решил вернуть его, потому что ряд совпадений заставил меня думать, что Онорио III спрятал внутри него нечто важное. Но я вижу, что все это было лишь плодом моего воображения. Мое предположение оказалось совершенно неверным! В реликварии не было ничего. – Он глубоко вздохнул. – Мне жаль, что вам стольким пришлось пожертвовать, но я, несмотря ни на что, щедро вознагражу вас. И моего верного де Перигора, чтобы он мог подготовить новую кампанию, и тебя, дав тебе все, что ты попросишь, в разумных пределах.
Папа потерял интерес к происходящему. С нескрываемым разочарованием он поднялся и поторопился распрощаться с Гильомом де Кардоной, отдав перед этим распоряжение секретарю выплатить ему щедрое вознаграждение в качестве помощи ордену в его провинции. Он также велел отменить все запланированные на этот день встречи.
Единственный раз в жизни Иннокентий IV не мог прогнать из своей головы досаждавший ему вопрос.
Раз серег Девы Марии не оказалось в реликварии из церкви Подлинного Креста, где же его предшественник Онорио III спрятал их? Безусловно, они спрятаны в другом реликварии, который он послал в Эфес!
8
Церковь Подлинного Креста. Сеговия. Год 2002
Фернандо Луэнго припарковал свою машину на маленькой площади у церкви, рядом с автобусом, который привез три десятка пожилых туристов, сопровождаемых гидом, на экскурсию. Как раз в этот момент группа собиралась зайти внутрь вслед за девушкой, которая начала рассказывать им об истории собора.
Фернандо и Моника ждали в машине доктора Херреру. Они договорились встретиться с ней в двенадцать часов, в субботу, 12 января, чтобы посетить церковь Подлинного Креста, а потом они собирались провести вечер вместе с Паулой. Они приехали за четверть часа до условленного времени и теперь сидели молча, погрузившись в воспоминания.
Фернандо вспоминал поездку в Херес де лос Кабальерос в прошлые выходные и рассказ дона Лоренцо Рамиреса. Эта информация натолкнула его на мысль еще раз посетить церковь, о которой он кое-что знал, но которая, похоже, таила в себе много исторических загадок.
Они договорились с доктором Лючией Херрерой, которая была одним из лучших экспертов по истории церкви Подлинного Креста. Фернандо позвонил ей, решив, что только она может ответить на его вопросы, а это было необходимо, чтобы дальше распутывать историю браслета.
А Моника сидела, погрузившись в свои мысли. Она вспоминала разговор с Паулой, состоявшийся в прошлый вторник. Паула позвонила прежде всего потому, что хотела поделиться информацией, которую собрала о докторе Херрере. Сначала Монике было приятно, что сестра Фернандо побеспокоилась и навела справки об этой женщине. И она вспоминала некоторые подробности этого разговора.
– Моника, я кое-что выяснила про доктора Лючию Херреру, и, поверь мне, это оказалось нелегкой задачей. Я тебе расскажу, что мне уже удалось узнать о ней на данный момент. Хотя Сеговия очень разрослась, в некотором отношении это по-прежнему большая деревня, и поэтому здесь почти все всё знают. Но эта женщина не так проста. Мы знаем, что она нездешняя и что она приехала в Сеговию, когда получила место директора в Историческом архиве, а это произошло пять лет назад. Ей было только тридцать лет, когда она возглавила архив. Ее молодость стала причиной разных пересудов: кто-то говорил о ее выдающемся уме, а другие считали, что она получила это место по протекции, благодаря некому высокопоставленному лицу из администрации Кастильи и Леона. Как я тебе уже говорила, наводить справки о ней оказалось делом нелегким. Кроме того, эту женщину не так-то просто где-нибудь встретить. Лично я знаю ее только в лицо и, честно говоря, считаю ее внешность заурядной, но, похоже, ее ценят все, кто ближе общался с ней, как человека культурного, с высоким интеллектом.
– И это неудивительно, если учитывать, чем она занимается. Знаешь поговорку о том, что ряса делает монаха? Что касается Херреры, ежедневное пребывание в окружении трактатов, рукописей, диссертаций и исторических очерков, похоже, сформировало личность с большим культурным багажом. Но кроме этого… – Моника не пыталась умалить достоинств ее ума, но, похоже, сомневалась насчет всего остального.
