Когда Шарль вошел, немного опоздав, в часовню, магистр уже произносил молитву. В часовне собрались десять членов общины ессеев и все монахи командорства Замаррамалы. Когда первые молитвы дня были прочитаны, все вышли из часовни и направились в столовую, чтобы позавтракать. Одиннадцать ессеев не сводили глаз с неба. Только что рассвело, на голубом небе не было ни облачка. Но беспокоиться было не о чем – впереди был еще целый день, и еще всякое могло произойти.
В полдень братья-ессеи начали волноваться, потому что не только не появились ожидаемые знаки, но день выдался ясным и безоблачным, как никогда. Гастон де Эскивес попытался успокоить братьев, но никто из них уже не верил, что их надежды оправдаются.
Ближе к вечеру начали сгущаться тучи, что на какое-то время возродило надежду. Никто точно не знал, что должно г точиться Большинство ессеев считали, что речь может идти о солнечном затмении или о чем-то подобном. Но уже начало смеркаться, а ничего из ряда вон выходящего не происходило.
И вот наступила ночь, а с нею умерли все надежды увидеть, как сбывается предсказание. В чем-то они ошиблись! После восьмичасовой молитвы все снова собрались на втором этаже церкви Подлинного Креста, в часовне.
– Братья, сегодня ночью я не буду просить вас о молчании, потому что вижу, что вы и так молчаливы, – начал де Эскивес. – За весь день ничего не произошло, и я понимаю ваше разочарование, но мы не должны терять надежды. Наверняка мы что-то упустили!
– Магистр, вы уверены, что медальон Исаака подлинный? Вас не обманули? – довольно бестактно спросил расстроенный Нейл Баллитсбург.
– Я совершенно уверен, Нейл! Я сам из уст человека, носившего его, слышал, откуда и каким образом он появился, и у меня нет никаких сомнений в его подлинности. Я не думаю, что причина в священных предметах, потому что в подлинности браслета мы тоже уверены. Сам де Атарече получил его из рук наших братьев ессеев. Они боялись потерять его в результате постоянных нападений египтян. Наш народ веками прятал этот браслет, чтобы когда-нибудь использовать его для свершения предсказания. Остается фрагмент креста. Из этих трех предметов он единственный, в подлинности которого мы можем сомневаться. И хотя к нему прилагается сертификат, подтверждающий передачу этой реликвии церкви, подписанный самим Папой Онорио III, вы все, вероятно, знаете, сколько выпало на долю этой церкви.
– В 330 году, – вмешался Никола, – эту реликвию нашла в Иерусалиме Елена, мать императора Константина. – Никола очень хорошо знал историю фрагмента креста, и именно он больше других сомневался в подлинности реликвии. – В седьмом веке реликвия была захвачена персом Косроесом и хранилась в его дворце. Через несколько лет после этого она попала в руки императора Гераклия, который вернул ее в Иерусалим. Сцена возвращения реликвии запечатлена на фреске, которая украшает одну из апсид этого храма. Вы, вероятно, ее видели. Но история на этом не заканчивается. Во времена крестоносцев франки, отправляясь сражаться, брали с собой этот фрагмент для укрепления силы духа. Возможно, его делили на части. Франков воодушевляло его чудодейственное заступничество, и они чаще всего оказывались сильнее противника. Пройдя через столько рук, фрагмент мог затеряться, его могли повредить.
– Возможно, ты прав, Никола, – согласился де Эскивес. – Я, как и ты, сомневаюсь в его подлинности, но мы ведь знаем о том, что Папа Иннокентий IV хочет вернуть себе реликвию. И он так настойчив в этом, что было бы нелогично считать этот фрагмент креста фальшивкой. Вспомните, что именно по этой причине нам пришлось изготовить копию, чтобы не лишиться подлинного фрагмента креста. Мы боялись, что они не ограничатся просьбами, а прибегнут к другим средствам, чтобы вернуть реликвию. Теперь вам понятно? – Магистр поднялся со скамьи и начал ходить по часовне, размышляя вслух: – Да, его настойчивость рассеяла мои последние сомнения по поводу подлинности реликвии. Хотя остался один вопрос: зачем она нужна Папе Иннокентию? Ане пытается ли он, как и мы, собрать несколько предметов вместе с какой-то другой целью?
– Вы сейчас упомянули о Папе Иннокентии. Если вы позволите, я хотел бы рассказать братьям о том, что может оказаться важным для достижения нашей цели. – Все устремили взгляды на Гильома. – Недавно я услышал удивительную историю от одного из наших братьев по имени Измаил, который, возвращаясь из Палестины, останавливался в моем командорстве в Жартре по дороге в Англию. Он уверял меня, что один монах, некий Исаак Ибсааль, несколько недель назад видел Папу Иннокентия IV и его секретаря, которые пребывали инкогнито в Константинополе. Исаак случайно услышал, что они пытались найти некий старинный предмет, который искал и Исаак, и другие члены его общины. Он решил проследить за ними. Папа и секретарь сели на галеру, которая направлялась в Эфес. Этот Исаак следил за ними до одного места, называющегося в тех краях Мериемана, что в переводе означает «дом Марии». Это место и было целью их поездки. Исаак не знал, что произошло в этом доме, поскольку прятался неподалеку, опасаясь быть обнаруженным. Но когда они оттуда вышли, он увидел, что Папа Иннокентий сияет от радости, и понял, что он получил то, что искал. Уже по возвращении в Эфес Исаак напал на них и, угрожая оружием, забрал старую серьгу, которую они только что получили. Говорят, это серьга самой Девы Марии. Похоже, она сейчас находится у этого Исаака в Константинополе. – Гильом прокашлялся. – Ну, вот и все. Я посчитал, что вы должны это знать!
– Ты удивил меня и возбудил мое любопытство, брат Гильом! – воскликнул де Эскивес. – Почему ты не рассказал об этом раньше? И почему наши братья не уведомили нас, что кто-то из них ищет этот предмет? Мы годами идем по любому следу, который может привести нас к священному предмету, имеющему хоть какую-нибудь ценность! – Де Эскивес был раздражен. Оказывается, существуют и другие реликвии, в то время как он верил, что в его руках находятся все предметы, необходимые для свершения предсказания. – И от меня скрывают существование таких реликвий, как эта серьга! Я хочу, чтобы Исаак немедленно прибыл сюда с серьгой и рассказал нам о ней все, что знает!
Рассказ Гильома вызвал всеобщее замешательство. Теперь никто не был уверен, что три предмета, находящиеся у них, и являются тремя реликвиями, которые были необходимы для их цели. Возможно, теперь нужно было начинать все сначала. Когда магистр высказал предположение, что причиной неудачи могли быть внешние факторы, к примеру для проведения церемонии должны были собраться двенадцать членов общины, а не одиннадцать, эти доводы всем показались неубедительными. Было ясно, что дело в другом.
Де Эскивес, считавший себя вправе распоряжаться судьбами членов общины и указывать им путь к конечной цели, понял, что у присутствующих возникли серьезные сомнения в важности его роли. Он подумал, что лучше будет, если он не станет настаивать на своем, а попробует больше разузнать об этой серьге. И, поскольку он не мог позволить, чтобы пострадал его авторитет как лидера группы, он подумал, что следует побыстрее закончить собрание и попытаться обнадежить монахов.
– Дорогие братья, – обратился к собравшимся де Эскивес, – мы начнем финальную битву! Когда у нас будет эта серьга, мы снова соберемся вместе, и я уверен, что тогда свершится то, чего мы жаждали многие века. Братья света! Пусть ваш путь освещает надежда, не падайте духом, потому что наш час настанет!
