Беатрис услышала, как кто-то выкрикивает ее имя, и, прислушавшись, узнала голос Браулио. Тогда они вдвоем с Инее сильнее навалились на дверь и сумели немного приоткрыть ее — как раз настолько, чтобы Браулио смог их увидеть. Он тут же крикнул, чтобы они выбирались оттуда как можно быстрее. Однако уже через несколько мгновений поток перепуганных гостей, в панике устремившихся к выходу и сносивших все на своем пути, унес с собой и Браулио, который, как ни сопротивлялся, не смог устоять под таким напором, а потому вскоре исчез в массе людей.
Дверь под давлением людского потока снова захлопнулась, и, хотя Беатрис и Инее отчаянно пытались ее открыть, это оказалось невозможным. Тогда они решили подождать, пока не уменьшится давка в коридоре.
Однако вскоре раздались еще три взрыва — меньшей мощности, чем первый, но следовавшие один за другим. Теперь Беатрис уже не на шутку перепугалась: судя по звуку, эти взрывы произошли где-то у выхода из дворца, а ведь именно там сейчас находился Браулио.
За дверью послышались панические крики, доносившиеся уже со всех сторон. Теперь Беатрис и Инее наконец-то удалось открыть дверь, и они выскочили в коридор, не зная, в каком направлении бежать — в центральный зал или же к выходу. Они увидели короля и королеву, которые в окружении телохранителей возвращались из вестибюля в центральный зал дворца, где теперь, по-видимому, было безопаснее. Инее пошла вслед за ними, а Беатрис бросилась бежать в противоположном направлении: ей нужно было срочно найти Браулио.
Внутренний голос подсказывал ей, что случилась большая беда, и Беатрис лихорадочно рыскала глазами по коридору, всей душой надеясь найти Браулио и признаться ему, какие чувства она на самом деле к нему испытывает, а еще сказать, что, несмотря на их нелепые раздоры, только он один — властелин ее сердца. Ей очень хотелось его поцеловать, восполнив тем самым пустоту последних двух дней, которые без его улыбки казались ей сумрачными. Она только что приняла решение и собиралась предложить ему распрощаться с их нынешней фальшивой жизнью и убежать вдвоем далеко-далеко, чтобы начать новую, настоящую жизнь.
— Инее, ты не видела Беатрис? Не знаешь, где она? — Фаустина и ее супруг, обеспокоенные судьбой приемной дочери, остановили стремительно шагавшую в центральный зал Инее.
Находившаяся рядом с ними Мария Эмилия тут же спросила и про Браулио.
— Не трогайте меня! Я не хочу умирать! — отчаянно крикнула в ответ Инее — у нее явно сдали нервы.
— Давайте выйдем наружу! — вмешался подбежавший к ним герцог де Льянес, встревоженный тем, что нигде не может найти свою невесту. — Не тратьте на нее время, — он кивком головы указал на Инее, — она все равно в таком состоянии, что вы от нее ничего не добьетесь.
Они все вместе пошли к выходу из дворца, в котором царила паника и ощущался запах смерти.
Первый взрыв пробил огромную брешь в одной из стен центрального зала, в результате чего многие гости были ранены, а несколько человек погибли. Особенно досталось музыкантам, поскольку именно они оказались ближе всех к месту взрыва. Тревелес после взрыва остался в центральном зале, пытаясь организовать защиту короля, королевы и других находившихся поблизости высокопоставленных особ. Он приказал всем стражникам, которые заглядывали снаружи в образовавшуюся в стене брешь, подгонять поближе к дворцу кареты и вывозить на них в первую очередь раненых. А еще Тревелес лично удостоверился, что маркиз де ла Энсенада и государственный секретарь де Карвахаль не пострадали — как не пострадал и ни один из иностранных послов. Отец Раваго и еще три священника поспешно исповедовали умирающих, а многие из непострадавших гостей помогали подняться на ноги раненым и вели их к выходу. Последующие взрывы оказались для присутствующих еще более неожиданными, чем первый. Короля и королеву, которых телохранители едва ли не на руках пытались вынести из дворца, чтобы затем посадить в карету и как можно быстрее увезти отсюда, после взрывов в вестибюле пришлось сопроводить обратно в центральный зал, где они теперь и находились, перепуганные происшедшим, не зная, чего еще можно ожидать.
Фаустина первой заметила Беатрис посреди множества тел, разбросанных по вестибюлю дворца: опустившись на колени, Беатрис старалась приподнять окровавленное тело Браулио, лежащее на полу. Перешагивая через трупы и человеческие останки, Фаустина и ее спутники добрались до Беатрис. Мария Эмилия, исступленно вскрикнув, бросилась к ней и подхватила тело своего сына Браулио.
Фаустина с ужасом смотрела на свою дочь. Глаза Беатрис, в которых совсем не было слез, и выражение ее лица напомнили Фаустине о той ночи во дворце маркиза де ла Энсенады, когда она впервые увидела свою будущую приемную дочь Беатрис, прижимавшуюся к телу погибшей матери.
Королевский дворец Буэн-Ретиро
Мадрид. 1751 год
28 июля
Алькальд королевского двора Хоакин Тревелес был подавлен: сегодня ему предстоял трудный разговор с двумя самыми влиятельными людьми в правительстве короля Фердинанда VI — ведающим финансами, обороной, флотом и управляющим владениями в Вест-Индии, а также занимающим должность первого министра доном Сеноном де Сомодевильей и государственным секретарем доном Хосе де Карвахалем-и-Ланкастером.
Еще толком не рассвело, а алькальд уже прибыл в своем экипаже к воротам главного внутреннего дворика королевского дворца, откуда два охранявших дворец стражника проводили его к кабинетам, в которых работали министры.
Подавленность алькальда была вызвана, конечно же, не страхом перед столь высокопоставленными особами, потому что он довольно часто общался по делам службы с этими двумя министрами, а темой предстоящего разговора, который наверняка будет посвящен трагическим событиям, происшедшим во дворце герцога де Уэскара менее двух суток назад.
Находившиеся позади рабочего стола огромное знамя с крестом святого Андреса и портрет короля Фердинанда VI были практически единственными украшениями кабинета маркиза де ла Энсенады. Вдоль стен этого помещения стояли изготовленные из дуба этажерки, заполненные книгами. Исключение составляла одна стена, на которой висела огромная картина, изображающая морское сражение.
Даже не имея понятия о наклонностях маркиза, любой вошедший сюда человек, взглянув на эту картину, на стоящий в углу старый штурвал и на занимающие часть стола два красивых макета испанских кораблей, невольно подумал бы, что море играет в жизни маркиза значительную роль. И он оказался бы прав, ибо из всех обязанностей маркиза по управлению государством больше всего удовлетворения ему доставляли, несомненно, те, которые имели отношение к военно-морскому флоту.
Тревелес в ожидании министров сел в одно из кресел и поспешно перебрал в уме все, что произошло за последние неполные сутки, чтобы суметь при необходимости быстро доложить о самом важном.
Последние двое суток он почти не спал. Всю ночь после трагических событий во дворце Монклоа он бодрствовал, руководя своими людьми, обследовавшими дворец, а следующую ночь — которая только-только закончилась — ему пришлось утешать Марию Эмилию, убитую горем из-за трагической смерти приемного сына.
