Ярость из-за помехи в такой отчаянный момент, ненависть к
предателю вспыхнула в душе Сэма ярче десяти чудесных светильников. Горлум едва
ли ожидал такой силы и ловкости от неторопливого обычно хоббита. Сэм вывернулся
из-под руки, зажимавшей ему рот, но хватка на горле не ослабла. В правой руке у
него был меч, на левой висел на ременной петле посох Фарамира. Сэм хотел ткнуть
врага мечом, но Горлум перехватил его кисть, сжал как тисками и медленно
выворачивал, пока, вскрикнув от боли, Сэм не выронил оружие. И все это время
рука Горлума сжималась у него на горле.
Тогда Сэм пустился на последнюю хитрость. Он изо всех сил
оттолкнулся ногами и опрокинулся навзничь.
Не ожидавший от Сэма этой простой уловки Горлум упал, а Сэм
обрушился на него сверху всей тяжестью. Горлум громко зашипел и выпустил Сэмово
горло, но все еще продолжал сжимать его правую руку. Сэм напряг руку, стремглав
вскочил, повернувшись, и, взмахнув левой рукой, хватил Горлума посохом. Он
попал удачно. Горлум взвизгнул и выпустил его. Сэм шагнул вперед и, не меняя
руки, нанес еще один сокрушительный удар. Быстро, как змея, Горлум уклонился, и
удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине. Посох треснул и сломался.
Однако Горлуму было вполне достаточно. Раньше он всегда хватал добычу сзади, и
сразу за горло двумя руками, но теперь, от переполнявшей его злобы, сделал
ошибку: начал разговаривать и хвататься, не придушив жертву как следует. Его
замыслы перестали удаваться, с тех пор, как во мраке неожиданно появился этот
ослепительный свет. А теперь он очутился лицом к лицу с разъяренным врагом, не
уступающим ему в силе и ловкости, хотя этого врага он всегда считал тупым и
медлительным.
Сэм схватил с земли свой меч и замахнулся. Горлум
пронзительно вскрикнул и как был, на четвереньках, сиганул в сторону, а потом с
поразительной быстротой помчался к туннелю.
Сэм гнался за ним, размахивая мечом. Он забыл обо всем,
кроме клокотавшей в душе ярости, кроме жажды мщения. Но Горлум уже юркнул в
дыру. И тогда, при виде черного зловонного провала, Сэма как громом поразила
мысль о Фродо и чудовище. Мгновенно он повернулся и бросился назад, в ужасе
зовя друга. Но он опоздал и здесь. В этом замысел Горлума удался.
Глава 10
Сэм на распутье
Фродо лежал на земле, и чудовище нависало над ним. Оно так
сосредоточилось на своей жертве, что не заметило Сэма, покуда он не очутился
совсем близко. Когда он, запыхавшись, подбежал к страшному месту, Фродо был уже
весь опутан паутиной, и чудовище приподнимало его передними лапами, намереваясь
тащить в нору.
Шершень лежал рядом. Сэм не стал долго раздумывать, отвага,
гнев или дружба движет им. Вскрикнув, он прыгнул вперед и, схватив Шершень
левой рукой, ринулся в атаку. Никакая волчица не дралась бы яростней за своих
детенышей, чем Сэм за тело своего друга. Крик его оторвал Шелоб от кровожадных
мыслей, и на Сэма устремился тупой, свирепый взгляд. Несчетные годы ей не
встречался такой противник. Не успела она удивиться, как сверкающий меч, ударив
по лапе, отсек коготь. Сэм кинулся прямо в арку ее согнутых лап, одновременно
вонзив меч в глаз чудовища. Голова вздернулась, а глаз потускнел и залился
противной слизью.
Теперь маленький враг был прямо под нею, его не достать было
ни челюстями, ни когтями. Огромное брюхо нависало над Сэмом, он видел его
мертвенное свечение и чувствовал удушливую вонь. Но у него еще хватило отваги
нанести новый удар: прежде, чем Шелоб догадалась, что может раздавить его, он с
отчаянной силой полоснул ее эльфийским клинком по брюху.
Однако Шелоб происходила не из породы драконов, и на ее теле
не было других уязвимых мест, кроме глаз. Долгие века только закалили ее шкуру,
нараставшую изнутри слой за слоем. Клинок сделал на ней длинный надрез, но
прорубить ее насквозь не хватило бы человеческих сил, даже если бы эльф или
гном закалили сталь, а удар нанесла рука Берена или Турина. Шелоб вздрогнула,
почувствовав острую сталь, и огромный мешок ее брюха закачался у Сэма над
головой, а рана тут же начала сочиться ядовитой пеной. Растопырив лапы, она
стала опускаться, чтобы раздавить врага, но опоздала. Сэм, обеими руками держа
рукоять Шершня, опер ее о землю, и Шелоб всей мощью своей злобной воли, всей
своей силой, более могучей, чем рука любого воителя, сама напоролась на острый
клинок. И чем сильнее старалась она прижать врага к земле, тем глубже проникал
меч в ее мерзкую плоть.
Никогда еще за свою долгую кровавую жизнь Шелоб не
испытывала ничего подобного. Ни один самый отважный воин Гондора, ни один самый
дикий орк не вонзал оружия в тело, которое она так любила и берегла. Шелоб
содрогнулась, привстала, стремясь избавиться от жуткой боли, подогнула свои
огромные, вдруг ослабевшие лапы и судорожно отпрянула назад.
Сэм упал на колени рядом с Фродо; голова у него кружилась от
зловония, но руки не выпускали меча. Как сквозь туман он видел лицо друга и
силился овладеть собой и унять дурноту. Он медленно поднял голову и увидел в
нескольких шагах чудовище. Оно смотрело на него, капая ядом с челюстей и
зеленой слизью из раненого глаза. Потом оно присело, распластавшись брюхом по
земле, и приготовилось к новому прыжку - убить, растерзать непокорную тварь,
причинившую ей такую боль!
Сэм тоже пригнулся, глядя прямо в свирепые глаза и даже не
помышляя об отступлении. И тут внутри его снова прозвучал отдаленный голос, он
понял незнакомые слова и левой рукой нашарил на груди холодный и твердый,
истинно настоящий в этом мире страшных призраков звездный фиал Галадриэль.
– Галадриэль! - шепнул он и услышал голоса эльфов,
странствующих под звездами в его родном Шире, и музыку эльфов, слышанную в
замке Элронда.
– Гилтониэль! О Элберет!
А потом язык его словно обрел свободу, и зазвучали слова, о
смысле которых он мог только догадываться.
А Элберет Гилтониэль
о менель-палан дириэль,
ле нэллон си ди`нгурутос!
А тиро нин, Фануилос!
Он поднялся на ноги - маленький хоббит из Шира, садовник Сэм,
сын Хэмфаста.
– Ну иди сюда, скотина! - процедил он сквозь зубы. - Иди,
иди, я рассчитаюсь с тобой за моего друга! Потом мы пойдем дальше, но сначала я
разделаюсь с тобой. Иди сюда, я опять угощу тебя.
И, словно черпая силу в неукротимости его духа, светильник
запылал в его руке белым пламенем. Он сиял, как звезда, упавшая с неба, озаряя
мрак нестерпимым блеском. Никогда еще Шелоб не видела ничего ужаснее. Свет
невыносимой болью обжигал глаза. Она отпрянула, беспорядочно размахивая
передними лапами, потом, плохо соображая, с трудом повернулась и поползла в
свою темную нору.
