Как ни матерился в рубке флагмана Рожественский, ничего сделать было уже нельзя. Прервать начавшийся уже бой было невозможно, приходилось только надеятся, что хоть какая-то часть снарядов попадёт в цель…
Японцы пока хладнокровно молчали. А дело было даже не в хладнокровии… Те самые трижды проклятые жёлтые трубы русских кораблей, на самом деле не были различимы в тумане, тонкие мачты – тем более. Ну и как определять дистанцию? Пристреливаться было практически невозможно. А позволить себе разбрасываться снарядами Тóго не мог. Оставалось молиться, чтобы эта дымка поскорее рассеялась.
Однако и молча терпеть обстрел было нельзя. И скрипнув зубами японский командующий отдал приказ об открытии огня. Двенадцатидюймовые "чемоданы" понеслись в сторону русского флагмана хорошо различимые в полёте. Без всякого бинокля можно было наблюдать их движение в котором они вертелись как городошные палки. Или это просто так казалось? Возможно их "покачивание" в полёте принималось глазом за "верчение".
[7]
Неприятным сюрпризом для русских было то, что рвались они даже при ударе о воду. В боях под Порт-Артуром такого не наблюдалось.
Вирен с мостика "Ретвизана" мрачно смотрел на вакханалию, разыгравшуюся в первом отряде. Щенснович нервно поглядывал на адмирала.
— Прикажете открыть огонь, Роберт Николаевич?
— Был приказ на открытие огня от командующего? — сухо спросил Вирен.
— Нет, ваше превосходительство, — командир броненосца удивлённо посмотрел на адмирала. — Но ведь началось уже… Что же, если приказа не будет, мы так и пронаблюдаем со стороны?
— Был приказ "Бить по головному". А вы видите, что там уже чёрт ногу сломит среди этих всплесков. Хотите просто разбросать снаряды? Давайте их уж хоть с пользой употребим. Ладно, начинайте пристрелку по третьему в строю броненосцу.
При отсутствии каких-то специфических поручений и проблем, место старшего минного офицера во время боя в боевой рубке: у артиллеристов своих проблем хватает, вахтенные начальники и офицеры по казематам и башням расписаны, трюмные… ну тут вообще всё понятно, старший офицер и ревизор, как правило, носятся по всему кораблю, а минные как раз обычно без дела. Ну так, на всякий случай, рядом с командиром.
— Ну вот и начали! — перекрестился Эссен, когда открыл пристрелку "Ретвизан". Следить за сигналами с флагмана!
— Тридцать четыре кабельтова, — донеслось от сигнальщика через несколько минут.
— На дальномере? — заревел зычным басом старший артиллерист, лейтенант Черкасов.
— Тридцать восемь кабельтовых! — донеслось в ответ.
— Вот чёрт! — выругался Эссен. — Ну всё равно, начинайте, Василий Нилович.
Сколько месяцев офицеры и матросы ждали этой команды! Когда они наведут свои пушки в противника и услышат наконец: "Огонь!". Башни и казематы броненосца послушно изрыгнули этот самый "огонь" и понеслись завывая снаряды на встречу… Да в основном на встречу с водой Цусимского пролива… Уж очень невелик был в те времена процент попаданий в морском сражении – пять процентов попаданий было мечтой любого артиллериста. Но некоторым должно было повезти. Некоторые должны были встретиться со сталью вражеского борта… Оправдать те сотни и тысячи рублей, которые бесполезно будут выброшены на ветер этим залпом – выброшены ради того, чтобы этим нескольким удалось попасть, продраться сквозь железо или даже броню и лопнуть внутри вражеского корабля, посеять внутри его смерч огня и стали… Посеять смерть… И ведь каким-то удалось…
— А посмотрите, ведь попадаем периодически! — Соймонов видел, что не только фонтаны воды встают у борта вражеского броненосца ("Фудзи", кажется), но и на его борту временами вспыхивали разрывы попадающих снарядов. — Ого! И неплохо иногда попадаем!
В районе носовой башни вражеского корабля разгорался нешуточный пожар. А через некоторое время к удивлению всех находившихся в рубке "Пересвета", "Фудзи" (а это был именно он) стал вываливаться из общего строя, вываливаться в сторону колонны русских броненосцев. Совершенно очевидно было, что корабль потерял управление.
Чьи снаряды поразили "Фудзи", конечно, было понять невозможно – по нему громыхал весь второй броненосный отряд. Вряд ли это был сам "Ретвизан", который интенсивно обстреливался броненосными крейсерами адмирала Мису и, получив уже немало попаданий снизил темп стрельбы, да и постоянно вздымающиеся возле его борта водяные столбы мало способствовали точности стрельбы. Скорее кто-то из "пересветов" идущих в его струе умудрился всадить в боевую рубку японца тот самый снаряд, хоть и не пробивший броню, но выведший из строя как систему управления кораблём, так и командование японского броненосца. "Ослябя"? "Победа"? Сам "Пересвет"? Да какая разница?! Один из четырёх броненосцев противника был выбит из строя, его несло в сторону русского кильватера. Неужели на кораблях Рожественского не воспользуются этой ситуацией?
"Старички" из третьего броненосного тоже не стали ждать особого приглашения и включились в перестрелку. И небезуспешно, что неудивительно – тот же "Полтава", скромный боец артурской эскадры, всегда был хорошим "стрелком", не раз ему уже удавалось в боях поражать корабли противника. И сейчас он не изменил себе. На "Ниссине", флагмане адмирала Мису стал разгораться пожар, потом броненосный крейсер рыскнул в сторону от русских и тоже временно вышел из боевой линии…
Казалось, что завязка сражения складывается чрезвычайно удачно для русских. Да, оба русских флагмана интенсивно обстреливались, наверняка терпели немалый урон, на них полыхали пожары, но японцам явно доставалось больше: "Микаса", "Фудзи", "Ниссин"… да и концевому крейсеру второго отряда "Якумо" доставалось изрядно. В боевой рубке "Пересвета" царило сдержанное ликование.
— Господа, а вы в сторону кормы смотрели? — в рубку заглянул Дмитриев. — Не всё у нас гладко.
Обстановка позволяла и офицеры вышли на мостик. Было видно, что отряд Иессена пытается оторваться от преследующих его японцев. На "России" бушевали пожары и был заметен крен.
…Японские корабли выстраивались в боевую линию, змейкой вливались в строй крейсерские отряды Мису и Камимуры, шедшие до этого контркурсом. Маневрирование шло удивительно слаженно и вскоре должен был образоваться прочный и стройный кильватер.
Иессен, который со своим отрядом играл роль "сил быстрого реагирования" держался в стороне от колонны главных сил. Увидев манёвры японцев, он быстро сообразил как может вредить противнику практически не рискуя сам: "Сесть на хвост" вражеской колонне и грызть, грызть этот хвост. Ведь наверняка броненосные крейсера Камимуры будут связаны боем с основными силами русских и не станут всерьёз отвлекаться на назойливых преследователей…
