Ясиро почувствовал, что палуба стала уходить из-под ног слишком резко…
Напряжённейшая работа почти всего экипажа броненосного крейсера не спасла корабль. Он продолжал крениться и, как только вода достигла портов орудий, пусть и задраенных, "Асама" стал стремительно заваливаться на правый борт. Ещё пять минут и он уже лежал на боку, продолжая извергать дым из практически неповреждённых труб…
Баркас с портретом императора всё-таки умудрились спустить в момент опрокидывания, кроме него сорвались две подготовленные шлюпки, причём одна из них при этом не утонула и продолжала держаться на воде рядом с гибнущим крейсером. Пустая. Почти весь экипаж в это время находился внутри, таская уголь, пытаясь заделать пробоины и подкрепить переборки, продолжая держать ход, чтобы поскорее достичь берега…
В море, рядом с шлюпкой, виднелось над водой меньше двух десятков голов. Но этим японцам ещё здорово повезло.
"Асама" стал переворачиваться дальше и скоро только его днище виднелось над поверхностью моря. Выбраться из стального нутра огромного корабля у моряков не было ни единого шанса. Попытайтесь представить себя на месте тех, кто находился под палубой: узкие лесенки трапов уходят из-под ног, на вас сыплется всё, что не закреплено, "пол" и "потолок" стремительно меняются местами… Выбраться из этого ада невозможно. И вот, когда корабль перевернулся кверху килем, все выходы из него уже глубоко под водой… Он стал огромной общей могилой для всего экипажа. И даже не стоит пытаться представить, что пережили люди, опускаясь вместе с ним на дно…
А бой продолжался: русская и японская линии перестреливались с прежней яростью: горел "Александр Третий", на "Сикисиме" свалилась ещё одна труба, рыскал на курсе "Ослябя", Адмирал Нахимов" и отряд Катаоки пытались нащупать дистанцию друг до друга и через некоторое время это удалось обоим: на русском крейсере стал разгораться пожар, а на "Итцукусиме", после попадания восьмидюймового снаряда замолчала его чудовищная тринадцатидюймовая пушка. В общем всем доставалось приблизительно поровну.
Катаока и Уриу, поставив свои "картонные" крейсера в линию, рисковали неимоверно. Любой крупнокалиберный снаряд русских, если они обратят на обнаглевшие лёгкие крейсера противника сколь-нибудь серьёзное внимание, может стать фатальным. Но японские адмиралы шли на этот риск, во-первых надеясь, что броненосцам противника будет не до них, а во-вторых… ну деваться просто некуда было: необходимо было поддержать отряд Камимуры здесь и сейчас, отвлечь часть снарядов на себя, добавить часть снарядов от себя, иначе русские могли просто раздавить оставшиеся в строю корабли линии Японии.
Командующий эскадрой любил давать обидные прозвища не только людям, но и кораблям: крейсер "Светлана" он часто называл "Горничная", "Дмитрия Донского" – "Брандвахта", "Сисой Великий" – "Инвалидное убежище"… Броненосец "Наварин" получил малопочтенную кличку "Блюдо с музыкой". Корабль был действительно "так себе", на фоне новейших броненосцев типа "Бородино" он выглядел медленным и слабым. Да и неказистым – приземистый, низкобортный, трубы его торчали в небо не как у всех нормальных кораблей, в один ряд, а как ножки перевёрнутого табурета… Но по ходу сражения "Наварин" потихоньку превращался в один из самых грозных кораблей, которые находились сейчас в Японском море. В отличие от своих более молодых и мощных товарищей он не получил пока ни одного попадания, все его орудия были целы, трубы – тоже, и "Наварин" уверенно держал ход в тринадцать узлов, ход, который был уже недостижимой мечтой для большинства броненосцев. Сейчас в его кильватере шли остальные корабли отряда Фелькерзама. Шли на юг.
Командовал "Навариным" барон Фитингоф, крупный, импозантный мужчина с очень неплохим характером. И матросы, и офицеры очень тепло относились к своему командиру и атмосфера на корабле всегда была очень доброжелательной. Но и порядок был, никакого разгильдяйства каперанг у себя не позволял.
Почти всё время боя комендоры "Наварина" били по врагу практически в полигонных условиях и командир со своими офицерами даже не переходил с мостика в боевую рубку. После того, как контратакой была парирована минная атака японцев, три броненосца Фелькерзама направились на юг, где адмирал собирался своими свежими силами разрубить наконец "Гордиев узел" сражения.
— Бруно Александрович! Бруно Александрович! — на мостик взлетел старший офицер броненосца Дуркин. Лицо его раскраснелось, глаза выпучены, ну и вообще кавторанг явно пребывал в состоянии крайнего возбуждения.
— Владимир Николаевич! — укоризненно посмотрел на своего заместителя Фитингоф. — Что случилось? Ну вы же не мичманец уже…
— "Микаса"! "Микаса" потоплен, Бруно Александрович! Представляете?
— Ну а что же вы мне сами радио принесли, Владимир Николаевич? — спросил Фитингоф своего старшего офицера, когда на мостике отбушевали страсти по поводу радостной вести.
— Да понимаете: вышел на спардек из духотищи кормовой рубки, а тут матрос бежит с бумажкой и орёт радостно. Ну остановил, хотел внушение сделать… В результате сам у него донесение отобрал и к вам прибежал, — смущённо оправдывался Дуркин. — Но ведь кто бы сдержался, а?
— Да и я бы не сдержался, — рассмеялся командир. — Спасибо вам ещё раз за радостную весть.
— Ну так и нам наверное стоит такой почин поддержать. Ещё минуты и мы снова в контакте с япошками будем.
— Дай-то Бог.
Эскадренный броненосец "Наварин"
Но вид кораблей русской эскадры бьющихся на юге оптимизма не внушал. С большим удивлением смотрели с мостика "Наварина" на свои корабли ведущие бой с заведомо более слабым противником: русские броненосцы еле ползли, штатного количество труб и мачт не было ни на одном из них, да и вообще выглядели они уныло… А ведь был виден не тот борт, который обращён к японцам…
Но, судя по всему, бой уже догорал. И перестрелка продолжалась только по той причине, что обе группировки кораблей шли на север – русские шли таким курсом поскольку он был генеральным, а японцы стремились объединиться со своими крейсерами. Воевать не хотелось уже никому, здорово побиты были почти все, снарядов оставалось всё меньше, но раз уж курсы параллельные – чего бы не пострелять по противнику. Правда "Ослябя", ведущий за собой остальные броненосцы, потихоньку склонялся к востоку. Дистанция стала слегка увеличиваться.
Но пожилые броненосцы третьего отряда взяли курс на сближение с основными силами. На колеблющиеся чашки весов русские готовились бросить вполне весомый аргумент. Сражение могло разгореться с новой силой. Но не судьба…
К тому же скорость линии, ведомой "Ослябей" уже сравнялась со скоростью "беструбных инвалидов" и те, ведомые "Ретвизаном", уже явно собирались выйти в голову колонны ведущей бой. Со скоростью у них было неважно, но с артиллерией всё обстояло относительно благополучно. Да и снарядов было пока достаточно.
