– Зачем приличному человеку этот засранец? –
ляпнул коллега.
– Дело у ней к нему, – пояснил Степан
Ильич, – я дом показал, а квартиру подсказать не могу. Ты случайно не
помнишь?
– Я с ним не корефанился, – пожал плечами его
коллега, – да у баб во дворе спросите, они вам все доложат, даже про цвет
трусов донесут.
– Иди-ка ты на пост, – осуждающе покачал головой
Степан Ильич, – лучше стой молча. Разве можно так при женщинах выражаться!
Голова исчезла.
– Вы его извините, – с тяжелым вздохом произнес
Степан Ильич, – он сюда по протекции попал, не из кадровых сотрудников.
– Сейчас трудно найти настоящего профессионала, такого,
как вы, – польстила я охраннику и пошла к башне.
Двор дома был заставлен машинами, а на крохотном свободном
пятачке не нашлось ни одной сплетницы. Вход в подъезд тщательно охранял кодовый
замок. Я потопталась у домофона, потом решительно набрала «27».
– Кто там? – спросил дребезжащий голос.
– Почта, откройте! – гаркнула я.
Послышался тихий щелчок, я очутилась в идеально чистом
подъезде и увидела полную женщину, восседавшую за столом.
– Вы к кому? – бдительно осведомилась консьержка,
отрываясь от журнала с кулинарными рецептами.
– Здесь живет некий Митрич, – сердито воскликнула
я, – охранник из банка.
– Ну есть такой, – согласилась лифтерша.
– Пьяница, – старательно завозмущалась я, –
если он думал, что его никто не видит, то зря на это рассчитывал!
– Чего случилось? – заинтересовалась консьержка.
– Я оставила машину на парковке, а ваш Митрич ее ключом
поцарапал, – всплеснула я руками, – его девушка из соседнего кафе
видела! А в банке отказались мне адрес дать, дескать, они его утром уволили!
Хорошо, нашелся добрый человек, указал на это здание, правда, квартиру назвать
не смог.
Лифтерша отодвинула журнал.
– Вот поганец! Вы на него в суд подайте, авось посадят!
Весь дом от него стонет! Олесю, жену его, сначала жалели, а потом перестали,
небось нравится ей с алкоголиком жить, еще ухаживает за ним. Вчера вечером ее
мужику у лифта плохо стало. А я должна грязь убирать?
– Конечно, нет! – воскликнула я.
Лифтерша кивнула:
– Я так же решила. Поднялась к ним на этаж, вызвала
Олесю и говорю: «Бери тряпку и мой за своим прынцем». Она ведро с шваброй
схватила и вниз. Начала пол замывать и плачет: «Тетя Шура, не сердитесь, у
Митрича тяжелое время». В сорок восьмой они живут, оба дома сидят. Не
стесняйтесь, заставьте мерзавца заплатить за ремонт: не ваша печаль, где он
деньги возьмет.
Дверь мне открыла худая черноволосая женщина, похожая на
большую ворону.
– Ищете кого? – испуганно спросила она.
– Митрича, – сухо ответила я, – очевидно, вы
Олеся?
Хозяйка нервно заморгала:
– Да, а вы кто?
– Майор Васильева из отдела борьбы с грабителями
банков, – сурово представилась я. – У Митрича есть имя?
– Дмитрий Дмитриевич он, – прошептала Олеся и
прижала ладонь к груди, – ой!
– Где ваш муж? – не успокаивалась я.
И тут Олеся опомнилась:
– Отдыхает. А вас мы не приглашали.
За соседней дверью послышался осторожный шорох, я кивнула в
ту сторону:
– Может, побеседуем в квартире? А то, похоже, здесь
есть лишние уши! Или вы хотите стать источником сплетен для жильцов дома?
Олеся посторонилась, и я вошла в крохотную прихожую.
– Где Митрич?
– Он болен, – сникла верная супруга.
– Мне надо задать ему пару вопросов, – не дрогнула
я, – что с ним случилось? Грипп? Корь? Коклюш? Или свинка? За меня не
волнуйтесь, я обладаю иммунитетом к любой заразе.
Олеся понуро повесила голову, я вынула кошелек.
– Интервью оплачивается.
– Дадите денег? – встрепенулась женщина.
– Если услышу честные ответы на мои вопросы, –
поспешила уточнить я.
– Менты за копейку стекло съедят. Вы откуда? –
попятилась Олеся.
Я решила изменить тактику.
– Олесенька, я никому не желаю причинить вреда. Вчера
во время ограбления банка Митрич мог увидеть что-то интересное. Понимаете,
налетчики забрали у меня одну вещь, я хочу ее вернуть!
– Митрич чужого не возьмет, – испугалась
Олеся, – он пьет, но не ворует.
– Не сомневаюсь в его честности, – сказала
я, – ваш муж поговорит со мной и получит вознаграждение.
– Ему ни рубля не давайте, – попросила
Олеся, – сама заберу.
– По рукам, – согласилась я, – ну, где
счастье вашей жизни?
Олеся сделала шаг и постучала по двери, украшенной
изображением писающего в горшок мальчика.
– Митрич, ау!
– Хр-р-р, – донеслось из туалета, – хр-р-р.
– Митрич, проснись, – надрывалась жена.
– Хр-р-р.
– Вставай!
– Хр-р-р.
– Выходить пора, – заорала Олеся.
–! —! – раздалось из-за двери. – Идти надо?
– Да, – обрадовалась Олеся.
– А какая сейчас остановка? – прохрипел
Митрич. – Че, уже рынок? Быстро сегодня дока… ик… ик… доко… ик… ик…
докатился!
Олеся подобралась и с размаху пнула дверь ногой.
Я ойкнула, хлипкая створка начала медленно падать, Олеся
шмыгнула на кухню. Я бросилась за ней, обняла ее и попыталась утешить.
– Не расстраивайтесь, я сама когда-то жила с пьяницей.
– Не похоже что-то, – прошептала Олеся, вытирая
лицо полотенцем, – одеты модно.
– Так мы давно развелись, – пояснила я.
– Небось ты себе хорошего нашла, – тоскливо
протянула хозяйка квартиры, – где только бабы нормальных мужиков берут? Аж
завидно. Я ведь не против, ну отдохни в субботу, в праздник прими для веселья,
но не каждый же день!
