– К учительнице, – тоскливо пояснила она, –
Вера Ивановна единственный человек, который меня любил, она хотела мать к
порядку призвать, но не сумела, зато смогла меня в свою квартирку прописать.
Мне эта однушка после ее смерти досталась. Вера Ивановна умерла за пару месяцев
до моего ареста. Я очень испугалась, когда попала под следствие, попросила маме
о беде сообщить. Но она никак на это не отреагировала, даже записки не
прислала.
Я об этом рассказала Марине, а она разболтала Вите. Та
хитрющая, давай мне на мозги капать: помирю вас с матерью, расскажи о своем
детстве, ой, как интересно! Я ей поверила, подумала: надо попробовать, мать-то
одна в жизни. И пошли мы к Зине.
Лариса прижала руки к груди. Я неожиданно для себя погладила
ее по плечу.
– Думаю, тебя Зинаида выставила вон, а с Виталиной
подружилась.
Лара кивнула:
– Вита сука. Вроде прекрасно себя ведет, помогает,
сочувствует, а на самом деле иголки тебе в сердце втыкает. Мне она ненароком
говорила: «Не волнуйся о маме, сегодня я была у нее, Зина в порядке, но на тебя
пока злится, даже имени твоего слышать не хочет».
– Здорово, – кивнула я. – Настя-Вита мигом
просекла, как выгоден бункер, и стала использовать его в своих целях. Да уж,
настоящая дочь барона Мюнхгаузена, пригнала мне телегу лжи, изложила чужую
семейную историю, наболтала про каких-то таинственных людей, регулярно живущих
в бункере, короче, так запудрила мне мозги, что я перестала адекватно оценивать
действительность. Правда, я заметила, что Настя весьма уверенно говорит об
условиях аренды «номера», похоже, она уже не раз сдавала комнату! И сейчас,
оглядываясь назад, я понимаю, что на какие-то моменты не обратила внимания.
Настя обронила фразу «сто тысяч – это копейки», но она служит курьером, имеет
небольшую зарплату, для такой девушки упомянутая сумма огромна.
Я примолкла.
– Ну и? – поторопил меня Назар. – Продолжай,
чего остановилась?
– В голову внезапно пришла одна мысль, – протянула
я, – промелькнула и исчезла. Так вот, о Насте, в смысле, о Вите. Она меня
расспрашивала о поисках медицинских документов, которые у меня в сумке лежали.
Я посчитала ее интерес дежурным проявлением внимания к женщине, которой она
сдала комнату, и отделалась сообщением о том, что никаких успехов не достигла.
А Настя предложила мне вообще забыть об истории болезни и посоветовала
договориться со стоматологом, чтобы тот велел невестке еще раз пройти
исследование, мол, одного для качественного вживления имплантатов недостаточно.
– И что ты ей ответила? – насторожился Назар.
Неожиданно платок, который я повязала на шею, чтобы скрыть
зеленый цвет кожи, стал меня душить. Поколебавшись секунду, я развязала
косынку, почесалась и ответила:
– Согласилась. Внутренний голос мне подсказал:
«Дашенька, не откровенничай с Настей», не знаю, почему я вдруг перестала ей
доверять.
Назар очень внимательно посмотрел на меня.
– Одни называют подобное ощущение – чутьем, но я считаю
его демонстрацией таланта детектива. Ум не оценивает ситуацию, путается в
версиях, а дар уже сработал. Ты подсознательно начала подозревать Настю, сама
еще не поняла, чем она внушила тебе подозрение, а интуиция сработала.
– Нет, – вздохнула я, – ты ошибаешься.
Никаких особых способностей я не имею, просто подумала: Анастасия не поймет,
почему я хочу вернуть анализы, и подыграла ей. И у меня до сих пор полно
вопросов без ответов. Почему Настя пригласила меня к себе пожить?
– Вау! – вытаращила глаза Лариса и бесцеремонно
ткнула пальцем в мою шею. – Что это у тебя?
Я инстинктивно прикрыла руками зону декольте. Погода в
Москве меняется часто, как настроение у подростка, поэтому я давно взяла за
правило возить в машине сменную обувь и одежду. Зайдя в любое кафе, могу
сменить наряд в туалете. Сегодня с утра лил дождь, я нацепила водолазку, в
районе обеда тучи ушли, неожиданно засияло совсем не по-осеннему яркое солнце,
и я нацепила легкую блузку с V-образным вырезом, а на шею повязала платок.
– Что там такое? – не успокаивалась Лариса.
Я разозлилась на Рожкову:
– Цвет моей кожи не имеет никакого отношения к теме
беседы. Могу тебя заверить, я абсолютно здорова, просто принимала пищевую
добавку из водорослей, потому слегка позеленела.
Лариса замотала головой:
– Я про медальон!
– Это совсем недорогая вещь, подарок дочери, а
что? – удивилась я.
– Прикольно, – протянула Рожкова, – он
открывается? Где его твоя девчонка взяла?
– Верхняя часть «груши» приподнимается, – ответила
я, – в каком магазине Маша приобрела вещицу, не знаю.
– Она ходит на «Горбушку»? – не успокаивалась
Лариса.
– До отъезда в Париж частенько туда заезжала, –
кивнула я, – Манюня кино любит.
– Прекратите пустопорожний треп, – возмутился
Назар.
Хозяйка квартиры положила ногу на ногу.
– Вита сказала Паше, что потеряла флешку, и объяснила,
как дело было. Она приобрела на «Горбушке» носитель информации в виде «груши»,
точь-в-точь как у тебя. А Павел отдал безделушку Раде.
Я ахнула:
– Верно! Кузина говорила про оригинальную «дискету» в
виду кулона, который висел у нее на шее. Охрана в любой момент могла проверить
сумку сотрудницы банка, а на медальон никто не обратил внимания.
Лариса скривилась.
– Рада никак не могла информацию скачать, у нее это
получилось незадолго до налета на банк. Кузина побежала в кафе и отдала
«грушу»…
– …секретарше олигарха Прохорова, – подхватила
я, – роль которой исполняла Вита, а та повесила ее себе на шею, времени
отнести подвеску в укромное место у нее не было.
– Ага, – со злорадством выпалила Лара, –
Пашка с Витой эту ситуацию на кухне обмусоливали. Рожков начал ее упрекать: «Ну
как ты могла самую ценную вещь потерять?» – а та ему давай по лбу щелкать: «Кто
придумал олигарха Юрия Прохорова? Кто купил «грушу»? Кто вообще весь этот план
разработал?»
И давай всю историю вываливать! Пришлось Паше заткнуться, а
Вита решила огонь притушить, забубнила: «Милый, извини, я сильно нервничаю. Ты
прав, я виновата. Когда лезла под стол, подвеска была под топиком, ее никто не
видел. Понять не могу, почему замок цепочки расстегнулся! «Груша» упала на пол,
откатилась в сторону, я хотела ее взять, но тут чертова баба, которая лежала
рядом, стала ползать туда-сюда, зацепила ногой флешку, и та очутилась под ней».