– Зачем? Она ж бесполезная! – возмутился
горе-сыщик.
– Трупу уже не помочь, это спектакль для посторонних, в
«Скорой» капельницу уберут, – свистящим шепотом заявила я, испытывая
острую потребность столкнуть тупоголового мента в реку.
Даже если Невзоров не умеет плавать, беспокоиться не стоит:
бревно, как правило, не тонет, а у этого мента дубовая не только голова, а
похоже, и все тело.
– Скумекал! – заорал Андрюша. – Она померла,
но прикидывается живой! В пакете вода!
Я наступила идиоту на ногу.
– Молчать! Садись в машину, вы едете в Вакулово, сдашь
тело патологоанатому.
Невзоров кивнул и потрусил к «Скорой».
– Спасибо, – горячо воскликнул Юра, когда «рафик»,
подняв за собой столб пыли, поскакал по разбитой дороге. – Ты спасла меня
от совершения тяжкого преступления. Последние десять минут я самозабвенно
представлял, как подкрадываюсь к голубчику, хватаю за тощую шею, а потом
сладострастно его душу.
– Мои желания были более простыми – спихнуть недоумка в
воду, – призналась я. – Полагаешь, он не совершит ошибок?
– От Невзорова требуется только сопроводить останки до
Вакулова, – пропыхтел Юра, поднимаясь по деревянному трапу. – Пойдем,
осмотрим каюту Лизы. Надо спешить, пока пассажиры затариваются одеялами из
лохмотьев.
Глава 5
Каюта Лизы оказалась больше нашей: здесь было три
иллюминатора, несколько кресел, большой красный диван с двумя алыми и одной
черной подушками.
– Похоже, дядя племянника не уважает, – язвительно
заявила я, оглядываясь вокруг. – Тут просторней и шикарней, чем у нас. Как
думаешь, почему племянничка поселили в норе, а воспитаннице предоставили люкс?
– Вероятно, Катя хотела устроить Лизе запоминающийся
отдых, – предположил Юрасик. – Девушка вылетала из родного интерната,
вот директриса и сделала широкий жест.
– Постой! Ты говорил, что Катя – организатор
приюта, – напомнила я.
– Точно, – подтвердил Юра. – И она же им
заведует, полная хозяйка.
– Хобби с нагрузкой.
Богатые женщины, как правило, предпочитают отделываться
деньгами, мало кто хочет ежедневно возиться с чужими детьми. Директору приюта
приходится нелегко – он и педагог, и воспитатель, и бухгалтер, и завхоз, и все
прочее вместе.
– Добавь сюда еще и няню, – серьезно подсказал
Юра. – Катерина целиком и полностью посвятила себя чужим детям. Наверное,
потому, что у них с Василием Олеговичем всего один сын, и тот давно не живет с
родителями. Если хочешь, потом расскажу тебе про приют, но сейчас давай
осмотрим каюту. Что выбирашь? Санузел или спальню?
– Ванную, она меньше, – сделала я эгоистичный
выбор и вошла в помещение с душевой кабинкой, унитазом и раковиной.
Минут через пятнадцать Юра спросил:
– Ну, как дела?
– Первое впечатление: Лиза неряха. Второе. Она
невероятная кокетка, позволяющая себе большие траты, – сказала я,
возвращаясь в комнату.
Шумаков, стоявший у шкафа, обернулся:
– Да? Мотивируй свои наблюдения.
Я принялась загибать пальцы:
– В стакане нет зубной щетки и пасты, на полочке только
губная помада, и все. Более чем дешевое средство макияжа, его купили в переходе
у метро. Елизавета не особенно заботилась о гигиене полости рта, не имела крема
для лица, дезодоранта, пенки для умывания.
– У приютской девочки нет карманных денег, –
возразил Юра. – Наверное, Лиза приобрела самое важное для себя!
– Она жила в доме у Кати, – перебила я его. –
Неужели благодетельница не могла дать девушке щетку и пасту? Тратит миллионы на
приют и пожалела сто рублей? Но вот теперь внимание! В ванной нет халата!
– Эко удивление, – фыркнул Юра. – Есть
женщины, которые их не носят, просто заворачиваются в большое полотенце.
Во мне неожиданно подняла голову ревность:
– И ты таких знал?
– Не-а, – поспешил откреститься Юра, –
приятели рассказывали. И опять же, откуда у сироты подобные изыски? Выдали
пижаму – и радуйся.
Я торжествующе ткнула пальцем в пол:
– Но здесь стоят очень симпатичные домашние туфельки
характерного вида, они…
– Зачем цепляться к ерунде? – не дослушал меня
Шумаков. – Тапки есть у всех.
– Даже у тех, кто в полотенце чапает к кровати, –
не удержалась я. – Изволь выслушать меня внимательно. Ну-ка, глянь.
– Так слушать или смотреть? – с самым серьезным
видом осведомился Юра.
– А два действия одновременно совершить слабо? –
обозлилась я. – Ну и как тебе обувь?
– Ничего, – равнодушно отреагировал Юра. – На
мой взгляд, неудобная, высокий каблук, пальцы открыты, пятка наружу. В таких
холодно, и ноги не отдыхают. Анька, моя сестра, ходит в прикольных чунях из
овчины. И эти босопятки непрактичны, у них розовый помпон из пуха, начнешь щи
готовить, капнешь на него, и, прощай, красота!
– Пещерный человек! – с чувством произнесла
я. – Такие пантофли надевают в особых случаях, в них суп не варят.
– Да? – изумился Юра. – Зачем же они нужны?
– Для эротики, – пояснила я. – Теперь
представь: ты лежишь в постели, и тут появляюсь я, только что из ванной, вся
душистая-пушистая, сбрасываю кружевной пеньюар и…
– …мне наплевать на тапки, – перебил меня
Шумаков. – Халата тоже не надо! Глупая идея закутываться в тряпки! Лучше
сразу из-под душа ко мне.
– Варвар, – вздохнула я. – Кое-кто из мужчин
имеет другое мнение по данному поводу. Видишь, что написано внутри
очаровательных тапочек?
– «Агент Провокатор», – прочитал Шумаков. –
Ну я вообще запутался. Босопятки для спецслужб?
– Ты где живешь? – накинулась я на майора.
– В Москве, – серьезно ответил Юра.
– И не слышал про фирму «Агент Провокатор»?
– Нет.
