Я бросилась за женой художника, Юра направил баллон на
стокилограммовое чудище. Редька бесстрашно вцепилась в спину животного, я
попыталась накинуть на него сорванную с софы накидку. Монстр неожиданно жалобно
запищал и нырнул под стол.
– Спасите! – завизжала Катя.
Юрасик рыбкой нырнул вслед за зверюгой.
– Милый! – испугалась я и шмыгнула за ним.
Под столом было темно, плотная темно-коричневая скатерть не
пропускала света, действовать приходилось на ощупь.
– Помогите, – рыдала Катя. – Он тут,
чувствуете жуткий запах?
– Спокойствие, милиция уже здесь, – пробасил
Шумаков, забывший, что ему нельзя раскрываться перед подозреваемыми в
шпионаже. – Без паники, сначала выведем женщин и детей, потом оставшихся
лиц.
Я пошарила рукой по спине урода, нащупала вилку, выдернула
ее и попыталась уколоть его.
– А-а-а, – заорала Катя. – Он меня кусает!
– Прости, прости, – зашептала я. – Случайно в
тебя попала.
Договорить мне не удалось. Короткий, резкий свист, и
неведомая сила повалила меня на пол, кто-то с урчанием и хрюканьем прополз по
мне, затем на секунду перед глазами появился свет, и снова потемнело.
– Он ушел? – прошелестела Катя.
– Он убежал! – заорала Вика.
Мы с Юрой и Катей выбрались из-под стола, Василий Олегович спрыгнул
с комода.
– Кто это был? – простонала Манана, сидя на ковре.
Самойлов схватил трубку телефона.
– Если сюда немедленно не явятся капитан и уборщица
вместе с официантом, я разнесу эту гадскую посудину в щепки!
Никита опустился на диван.
– Признаюсь честно, я перепугался до икоты. К нам
приходил саблезубый мамонт?
Вика осторожно спустилась со стула.
– Папочка! Ты где?
Из стены высунулась голова Леонида.
– Все целы?
– Как вы проникли в деревянную панель? –
поинтересовалась Аня.
Зарецкий неуклюже выкарабкался наружу.
– Здесь небольшой шкаф, – пояснил он.
– Удивительно, как крупный мужчина уместился там, куда
и кошка не влезет, – покачал головой Никита.
– В момент опасности в человеке пробуждаются неведомые
силы и способности, – ответила Аня.
– Кошка! – взметнулась с пола Манана. – Боже,
я сидела на трупе!
– Мама! – взвизгнула Вика, вскакивая на
стул. – Папочка! Реши проблему!
В столовой один за другим появились капитан, официант и
рыжеволосый парень со шваброй. Я узнала матроса. Именно он встретил нас в день
прибытия на теплоход у трапа и отвел в каюту.
Леонид приосанился:
– Выбросьте останки животного за борт.
– Не положено, – заспорил Иван Васильевич. –
Река – не место для отходов!
– Хорошо, – согласился Зарецкий. –
Утилизируйте это, как надо!
– Уберите здесь и подавайте обед, – метал гром и
молнии Василий Олегович. – Кто сейчас заходил в столовую?
– Я и члены команды, – отрапортовал капитан.
– Я спрашиваю про зверя! – добавил металла в голос
кондитер. – Того, который…
– Не знаю, – быстро перебил его Иван
Васильевич. – Маргарита сказала, что он из тумана возник, а потом в нем же
и растаял. Во второй половине дня наступили сложные метеоусловия, мы движемся в
«молоке».
– Наверное, это призрак боевого слона Александра
Македонского, – загробным голосом заухал Никита.
Алина подперла голову рукой.
– Он собака. Небось от хозяина удрал.
Иван Васильевич галантно склонил голову к плечу:
– Не хочется спорить, но вы ошибаетесь. На судне нет
животных.
– Его тайком провели, – упорно стояла на своем
диетолог, – без вашего ведома.
– Без меня тут даже муха не чихнет! – гордо
вскинул голову Иван Васильевич. – На флоте закон строгий: капитан на судне
бог.
Алина встала.
– Когда полкан залез под стол, он сначала там возился,
потом из коридора приоткрыли дверь, свистнули и сказали: «Сюда! Ко мне!» – и
барбос стрелой полетел на зов.
– Собак ростом с телефонную будку не бывает, –
протянул Никита.
– Последняя из рода Баскервилей, – шепнул мне на
ухо Юра.
– Иван Васильевич, можно я ее себе возьму? –
спросил матрос, протиравший палас щеткой. – Хорошая вещь, Таньке подарю!
Я посмотрела на него и вздрогнула: парень наклонился над
бело-рыжей мохнатой кучкой. Невольно у меня вырвался вопрос:
– Вы хотите преподнести подруге труп кошки?
– Ну не выбрасывать же его? – хозяйственно
возразил корабельный служащий, поднял шкуру, встряхнул…
– Это моя шубка! – завизжала Вика. – Папочка!
Манто сперли!
– Оно тут валялось, – попятился юноша. – Иван
Василич велел в мусор его отправить.
– Папочка, – заканючила Вика. – Смотри, весь
мех обслюнявлен, воротник пожеван!
– Безобразие! – взорвался Леонид. – Шуба
стоила пятнадцать тысяч долларов!
– Едрена Матрена, – опешил матрос и выронил то,
что я вначале приняла за безвременно погибшую кошку.
– Пятнадцать кусков зелени? – недоверчиво
повторила Алина. – Вас бессовестно надули! Телогрейка из кошки не может
иметь подобную цену.
– Любезная, я не оспариваю ваши глубочайшие познания в
науке жратвы, но в скорняжном деле вы профан, – процедил Зарецкий. –
На ковре лежит эксклюзивное изделие из шиншиллы. Я приобрел его на аукционе,
для любимой женщины мне ничего не жаль!
– Это кошка, – спокойно дудела в одну дуду
Алина, – очень редкой породы – московская помойная.
– Папочка, – дрожащим голоском прочирикала
Вика, – она врет?
– Солнышко, Алина шутит, – смягчил ее заявление
Зарецкий.
Но упрямству диетолога могли бы позавидовать ишаки.
