Я села за стол и поняла, что хозяин прав. Гости,
возбужденные произошедшим, не прикоснулись к аппетитным отбивным с жареной
картошкой. Только Катя опустошила свою тарелку, пока окружающие охали и ахали
над Викой, супруга Самойлова уничтожила второе. Встречаются на свете женщины,
которые в минуты стресса испытывают зверский голод.
– Уберите холодную еду, – приказал директор
фабрики.
– А что на третье? – спросила Манана.
– Мороженое «Сюрприз», – сообщил официант.
– Надо позвать Тину, – решила мать. –
Сделайте одолжение, приведите девочек, очевидно, они в каюте Иры.
– Как прикажете, – кивнул лакей.
– В жаркий день нет ничего лучшего пломбира, –
улыбнулась Катя.
– Слишком калорийно, – села на своего любимого
конька Алина, – и сахару в избытке. Помните об угрозе развития диабета
второго типа!
В столовую вернулись Аня и Никита.
– Как там Вика? – спросила я.
– Леня пытается уложить ее в кровать, – ответила
Аня. – Хорошая идея, Виктории лучше поспать.
– Она волнуется за свою красоту, – сказал
Никита. – Сначала жаловалась на боль, потом испугалась, что на коже
останется шрам, и закатила истерику.
Аня с осуждением посмотрела на мужа:
– Девушкам свойственно переживать по поводу внешности.
– Господин Самойлов, – подал голос вернувшийся
официант, – разрешите вас побеспокоить?
– Валяй, – милостиво разрешил хозяин круиза.
– Позвольте интимно, – сказал лакей.
Василий Олегович покосился на него:
– Что за чушь? Говори прямо!
И тут в комнату влетела Тина.
– Где мороженое? – заверещала она. – Этот
дядя обещал! С шоколадным соусом! А колу можно? Мам, с волшебными пузырьками!
– Садись спокойно, – попросила Манана. – Не
вертись. Где Ира? Ей, наверное, тоже пломбира захочется.
– Ирка спит! – запрыгала Тина. – Легла и не
встает. Она плохая! Пообещала со мной поиграть и обманула! Отвела в каюту!
Вынула книжку! И спит!
У меня неожиданно заломило виски.
– Пойди разбуди подругу, – приказала Манана.
– Хочу ванильное и колу, – проявила строптивость
Тина, сжимавшая в одной руке свою любимую плюшевую игрушку, а в другой – новую
заколку.
– Ирина, похоже, заболела, – голосом трубадура
провозгласил официант. – Я хотел сообщить тихонько, но вы приказали
говорить вслух.
– Ты идиот! – взревел Василий Олегович, швыряя
салфетку. – Зачем людям настроение портить сообщением о насморке!
Юра, не говоря ни слова, вышел из столовой.
– Не пойду за Иркой! – звонко кричала Тина. –
Она противная, разговаривать со мной не хочет! Мама, я хорошая? Мама, мне дадут
мороженое?
Под аккомпанемент пронзительного дисканта Тины я последовала
за Юрой, увидела раскрытую дверь одной из кают, заглянула в нее и прошептала:
– Что случилось?
– Девочка умерла, – мрачно сказал Юра,
склонившийся над кроватью, – и в данном случае шаурма ни при чем. До
Вакулова еще два часа хода, надо не допускать в каюту посторонних и тщательно
осмотреть место происшествия.
– Может, она лишилась чувств? – с надеждой
прошептала я, когда мы вышли в коридор и двинулись вперед.
– Нет, – сурово возразил Юра. – На теплоходе
убийца.
Я попятилась и наткнулась спиной на стену.
– Ну, это уж слишком! У тебя профессиональное
обострение.
– Будь любезна, объясни свое последнее
высказывание, – протянул Шумаков.
– Психиатры считают всех сумасшедшими, доктора видят у
каждого человека симптомы разных заболеваний, а тебе повсюду чудятся
киллеры, – прошептала я.
Шумаков сложил руки на груди:
– Считаешь естественной кончину тринадцатилетней
девочки?
– Конечно, нет, – с жаром воскликнула я. –
Но, к сожалению, юный возраст вовсе не гарантия богатырского здоровья. Ира
сирота, очевидно, ее родители алкоголики, наркоманы, бомжи, у пары маргиналов
не может родиться здоровое потомство. Надо спросить Катю, скорее всего, она в
курсе, какие болезни были у ее воспитанницы.
Не успела я закончить фразу, как из-за угла вынырнула жена
Самойлова.
– Ира скончалась? – звенящим от напряжения голосом
спросила она.
– У вас есть причины думать о столь ужасном
исходе? – тут же «включил следователя» Юра.
Катя вынула из кармана брюк носовой платок и промокнула им
глаза.
– Мы лечили Иришу у кардиолога, – с трудом
произнесла она. – Провели ее по самым лучшим специалистам, добрались до
профессора с мировым именем, но никто не смог установить правильный диагноз. В
конце концов, академик Брюсов решил, что в случае с Поповой он имеет дело с
неизученной вирусной инфекцией, которая поражает сердечно-сосудистую систему.
Тимофей Андреевич пытался справиться с напастью, применял новейшие антибиотики,
и… простите, вы ведь оба не имеете медицинского образования?
– Нет, – ответила я за двоих.
Катя кивнула:
– Я тоже не врач, поэтому всех подробностей не назову,
да они и не нужны. Увы, Ирочке Поповой предстояло недолго прожить, то, чем она
страдала, так точно и не установили, я знала, что она может скончаться в любую
секунду. Пожалуйста, не пугайте пассажиров, не объявляйте о смерти Иры.
Шумаков вытащил из кармана блокнот.
– Имя профессора Брюсов Тимофей Андреевич? Где он
работает и нет ли у вас при себе его номера телефона? Предполагаю, что
судмедэксперт захочет поговорить с академиком. Надеюсь, именуемый врач не
откажет патологоанатому в беседе.
– Тимофей Андреевич интеллигентнейший человек, –
заявила Катя, вынимая из кармана брючек мобильный. – Он даст исчерпывающую
информацию об Ирине. Записывайте, это медцентр «Вечность»
[6],
услышите гудок, нажмите «решетку», а потом добавьте в тональном режиме
семьдесят девять, попадете прямо в кабинет кардиолога. И что теперь делать?
