– Ну не кошка же, – ответил Юра. – И на
лошадь непохож! Просто ласковый бобик!
Я ткнула пальцем в кровать:
– Там труп! Ласковый бобик загрыз человека!
Шумаков спокойно обогнул страшилище, наклонился над кроватью
и воскликнул:
– Невзоров! Ты что здесь делаешь?
«Труп» рывком сел, стукнулся головой о стену и заорал:
– Дежурный по части докладывает: за время дежурства
дежурного по части никаких происшествий в части не отмечено.
Из моей груди вырвалось глупое хихиканье, Юра похлопал
начальника отделения милиции деревни Паново по плечу:
– Андрей! Ты не в казарме дежуришь!
Страшилище встало на тонкие лапы, подошло к Невзорову и тихо
заскулило.
– Что? Где? Кто? – озирался Андрей. – Уже
Москва?
– Нет, Нью-Йорк, – не выдержала я.
– Я не туда ехал, – поразился Невзоров. –
Вау! Вспомнил! Простите меня, если я крепко засну, то чумею!
– Это кто? – спросила я, показывая на чудовище.
Невзоров попытался пригладить взъерошенные волосы.
– Баултас. Он еще щенок, одного нельзя оставить.
Пришлось с собой взять! Сто разов уж пожалел, что его прихватил, а куда деть?
Вы сами, кстати, разрешили!
– Я? – удивился Юра. – Когда?
Невзоров откашлялся:
– Помните, я в «Скорой» не поместился? Местные с
болячками набились, мне пришлось на «Летучий самозванец» проситься. Спросил у
вас: «Можно Баултаса взять?»
– Мне послышалось «баул», – растерялся
Шумаков. – Подумал, что ты чемодан прихватить хочешь!
– Не, – замотал головой Невзоров. – Я про
Баултаса говорил.
– Что за кретинская кличка! – вскипел Юра. –
Он у тебя что, латыш?
– Не знаю, – честно признался Андрей. – Мать
местная, а кто отец? Может, и из Риги прибежал! Баултасом его при рождении
назвали.
– Почему? – спросила я.
Невзоров пожал плечами:
– Не отвечу. Наверное, так понравилось Егоровым, он у
их собаки на свет появился. У них вся живность интересно обзывается. Корова –
Стефания-Мария, кошка – Родерика, петух ваще Педро Христофорович Американец
пятый. Баултас – шкодный! Я думал, он тихо сидеть будет, куда там! Удрапал от
меня, забежал в чью-то каюту, спер полупердон меховой, поскакал в столовую…
Такой трам-тарарам устроил! Еле-еле его дозвался!
– Вот кто нас напугал! – подпрыгнула я. – Но
мутант, орудующий в столовой, был мохнатый, а твой Баул похож на ежа, больного
тифом.
– Его зовут Баултас, – поправил меня
Андрей. – Обидно ж, когда имя коверкают. Он имел густую шкуру, пальцы в
нее не пропихивались. Да только ночью мне в туалет понадобилось, живот у меня
прихватило, а щенок утек невесть куда, я долго в сортире сидел,
возвращаюсь… – Невзоров хлопнул себя по коленям. – Елы-палы! Баултас
на мумию похож! Весь в серую накидку замотался! Хотел я ее снять – не
получается, прилипла! Прикольно, конечно, но пришлось ножницы брать.
Я покосилась на пса. Во время нашего ночного разговора со
Светой в иллюминаторе каюты девочки появилось привидение. Значит, это был
Баултас!
– Уж я его стриг, стриг, весь вспотел, –
пожаловался Андрей. – Ваще кучу времени потратил. Знаете, чего оказалось?
Он повалялся спиной в моментальном клее! «Буренка Зина»! Не слыхали? Клей –
зверь! Застывает на лету, держит насмерть.
– «Буренка Зина» – клей? – ахнула я. – Не
сгущенка?
Невзоров кивнул:
– Все путают. Один тюбик называется «Корова Маша», там
молоко с сахаром, другой «Буренка Зина», супер-пупер средство! Стекло к железу
присобачивает! Навсегда!
У меня в голове все сложилось. Я отлично помню, как захотела
есть, пошла на кухню, взяла из холодильника «Буренку Зину» в количестве двух
штук, вернулась в каюту, из жадности открыла обе упаковки, и тут в дверь
постучал Юра. Не желая выглядеть в его глазах обжорой, я швырнула одну, как
полагала, сгущенку в кресло, вторую – вот уж всем глупостям глупость! –
сунула под подушку Шумакову. Мы заснули, содержимое тюбика вытекло, приклеило
несчастного Юрасика к наволочке, а последнюю к спинке кровати. Пока мы с Юрой
возились на палубе, в нашу незапертую каюту пролез Баултас, пошуровал в кресле
и превратился в «привидение».
– Эй, Вилка, очнись, – велел Юра. – Что с
тобой?
Я вздрогнула. Ни за какие пряники не расскажу ему правду! И
вообще, я совершенно не виновата в произошедшем! Кому пришло в голову назвать
клей «Буренка Зина»? Сумасшествие какое-то! А если вспомнить, что сгущенка
именуется «Корова Маша», то становится ясно: кто-то из членов экипажа перепутал
упаковки, положил в холодильник абсолютно несъедобную вещь. Хорошо, что я не
успела полакомиться бутербродиком. Так вот какую змею на лапах видел Игорь, вот
кто, вселяя ужас в отдыхающих, плавал вокруг корабля – этот веселый щеночек!
– Теперь он временно лысый, – болтал
Невзоров. – А я тут познакомился с такой женщиной! Ух! Она меня старше,
совсем бабка, но чума! С головой у нее, правда, плохо, зато такая страстная!
Уконтрапупила меня насмерть! Вот, прилег отдохнуть и отпал! Спасибо, вы
разбудили! Можно на берег сходить? Карантин сняли?
– Ступай в райотдел, – приказал Шумаков. – У
твоего Баула поводок есть?
– Он Баултас, – терпеливо поправил Невзров. –
Не, зачем ему! Маленький еще! Так потрусит, он не кусается!
Мы вышли на палубу, Андрей и щеночек размера кинг-сайз
сбежали по трапу на причал.
Юра проводил взглядом парочку и со вздохом сказал:
– Боже, спаси местное отделение милиции и все Вакулово
в целом. Баул наступает на город!
Эпилог
Всем произошедшим на «Летучем самозванце» занимались
сотрудники отделения Вакулова. Следствие затянулось, и, в конце концов, дело
тихо рассыпалось. Смерть Василия Олеговича признали естественной, у него
приключился инфаркт. При токсикологическом исследовании крови директора
кондитерской фабрики ничего подозрительного не обнаружили. Как по мановению
волшебной палочки, возникла пухлая история болезни бизнесмена, набитая
анализами, после изучения которых стало абсолютно ясно: Самойлов давно страдал
неполадками в «моторе». Избыточный вес, отсутствие физической активности,
нездоровое питание, повышенный холестерин… Что еще вы хотите?
