Я был подавлен. Мой племянник спал крепким сном, несмотря на наш жесткий матрац. Петроний храпел. Его жена тоже.
* * *
— У Фалько измученный вид. Мы должны найти ему подружку! — оживленно щебетала Аррия Сильвия за завтраком, впиваясь в персик своими злыми передними зубами. Я сказал себе, что, по крайней мере, мы здесь еще не так долго, чтобы подхватить расстройства желудков и начать делиться впечатлениями на эту тему за едой.
— Дай ему пять минут в Помпеях, — съязвил Петро, — и он ее себе найдет… — На мгновение мне показалось, что он имел в виду боль в желудке.
Я не мог сосредоточиться на бессмысленной семейной болтовне. Я был очень обеспокоен. Вот я и в Кампании в разгар летнего сезона. Приехав сюда вчера, я со всех сторон увидел смеющиеся лица. Искренние молодые девушки в самом расцвете, расслабляющиеся и пополневшие на жарком прибрежном воздухе, на каждой из которых надето ужасно мало одежды, и они только и ищут повод, чтобы ее снять… И здесь был я, красивый дьявол в почти новой горчичной тунике, купленной в лавке подержанных вещей. И если бы из фонтана прямо ко мне на колени выпрыгнула девушка с внешностью Венеры Праксителя, на которой не было бы ничего, кроме пары модных сандалий и улыбки, я бы ушел прочь, чтобы поразмышлять в одиночестве.
На завтрак была вода с фруктами. Если это не соответствовало тому, к чему ты привык дома, то фрукты можно было не есть.
* * *
В тот же день мы — мужчины — удрали в Помпеи.
Сразу за городом в устье Сарно находился маленький порт, который также обслуживал более крупные центры Нолу и Нуцерию. Повозку мы оставили в порту; Морские ворота были слишком крутыми, чтобы тащить ее наверх. Ларий хотел остаться посмотреть на корабли, но я не смог бы сказать своей сестре, что ее первенцу грубо открыл глаза на мир какойто толстый боцман на пристани реки Сарно, так что мы взяли его с собой. Мы с Петро прошли по пешеходному тоннелю слева от ворот; там был отдельный склон для вьючных животных, по которому Ларий демонстративно проковылял сам. Пока мы ждали его наверху, нам было слышно его презрительное бормотание.
В Помпеях было вино, зерно, шерсть, металлы, оливковое масло, дух всеобщего процветания и десять маленьких сторожевых башен, установленных в мощных городских стенах.
— Это место еще долго простоит! — Вот одно из моих самых острых замечаний.
Ну, ладно; я знаю, что произошло в Помпеях — но это было восемь лет спустя. Любой человек, изучающий естествознание, считал вулкан потухшим. Между тем, помпейские щеголи верили в искусство, Исиду, гладиаторов Кампании и наличные, чтобы покупать шикарных женщин; мало кто из этих крикливых ублюдков был великим знатоком естествознания.
В то время Помпеи были знамениты двумя событиями: мятежом в амфитеатре, когда помпеянцы и нуцерийцы, как хулиганы, напали друг на друга, оставив довольно много погибших, и потом разрушительным землетрясением. Когда мы приехали туда, за восемь лет после землетрясения, весь город все еще напоминал строительную площадку.
Форум был похож на развалины, главным образом изза того, что горожане совершили ошибку, поручив своим архитекторам перестроить его в большем масштабе. Как обычно, под этим предлогом архитекторы промечтали и потратили свою зарплату, не думая о том, что года идут. Отпущенный на свободу раб, который уехал, чтобы сделать себе имя, реконструировал храм Исиды, а граждане заколотили свой амфитеатр на случай, если когданибудь снова захотят побить своих соседей. Но храмы Юпитера и Аполлона стояли закрытые лесами со спрятанными в крипте скульптурами, и нелегко было пробиваться между тачками подрядчиков, чтобы подняться наверх мимо продовольственного рынка, пройти под одной из церемониальных арок и попасть в город.
Нам с Петронием это место показалось хорошим источником знаний для молодого Лария. Поскольку их покровительницей была Венера, члены городского совета хотели, чтобы она чувствовала себя как дома. Когда они перестроили ее собственный храм, он возвышался над Морскими воротами, но вряд ли ей это было нужно. Модной чертой каждого изысканного внешнего дворика в Помпеях было настенное изображение Приапа с его неустанной эрекцией; чем богаче были люди, тем дальше от дверей простиралось гостеприимство бога потомства. Иностранцам не так легко было отличить коммерческие публичные дома от частных домиков. Судя по пикантной репутации города, если вдруг ошибешься, то это и не страшно.
Заметив, как мой племянник с милым изумлением оглядывался вокруг, проститутка у настоящего борделя улыбнулась ему, показав свои немногочисленные почерневшие зубы.
— Привет, сынок! Хочешь познакомиться с красивой девушкой?
Бог плодовитости, нарисованный мелом у них на стене, как видно опять зрелый, демонстрировал то, что требовалось от парня, хотя дама не вызывала большого доверия. Она была довольно отвратительна под тяжелыми слоями краски для век.
— Мы сейчас просто осматриваемся, — дружелюбно извинился я, когда Ларий сбежал и спрятался ко мне под крылышко. — Извини, бабуля… — По какойто причине этот старый мешок с костями стал выкрикивать оскорбления. Петроний начал волноваться, так что мы нырнули в безопасную атмосферу винной лавки под открытым небом.
— Не надейся, что я поведу тебя плохими путями, — прошептал я Ларию. — Твоя мама думает, что я за тобой присматриваю. Спроси у своего отца, когда вернешься домой.
Муж моей сестры Галлы был ленивым лодочником, чье главное преимущество состояло в том, что его никогда не было дома. Он был безнадежным бабником. Мы все могли бы с этим справиться, если бы Галла не обращала внимания, но она была необыкновенно разборчивой и обращала. Иногда он ее бросал; чаще Галла выгоняла его. Время от времени она уступала «ради детей» — избитый старый миф. Отец семейства жил с ней месяц, если везло, а потом уезжал за своей следующей недальновидной продавщицей венков. Моя сестра рожала еще одного несчастного ребенка, и снова вся семья оставалась сама по себе; когда становилось совсем худо, бедняжек посылали ко мне.
Ларий, как обычно, был замкнутым. Я не мог решить: то ли это изза того, что было совсем худо, или потому, что его послали ко мне.
— Развеселись! — приставал я к нему. — Если хочешь потратить свои карманные деньги, то спроси у Петро, сколько заплатить. Он человек, умудренный жизненным опытом…
— Я счастлив в браке! — протестовал Петроний, хотя потом рассказал моему племяннику, что, насколько он понял, можно получить основные услуги за медный асс.
— Я бы хотел, — высокомерно произнес Ларий, — чтобы люди перестали приказывать мне развеселиться! — Он гордо отошел и наклонился над фонтаном на перекрестке, чтобы попить воды. С ним заговорил сутенер, и мальчик поспешно вернулся обратно; мы с Петро притворились, что ничего не видели.
Я облокотился на стол, опустив нос в чашу с вином, осознавая тот факт, что у меня десяток племянников, из которых угрюмый Ларий Галлы был всего лишь первым, кто в четырнадцать лет снял свою детскую тунику. Благодаря моему сбежавшему отцу, я играл роль главы нашей семьи. И вот я связался с высокими политиками, прочесываю побережье в поисках предателя, убегаю от убийцы, забытый женщиной, которой отдал свое сердце. Однако я пообещал сестре, что какнибудь во время этой поездки просвещу ее мальчика о чемнибудь таком, чего он еще не успел узнать от своих противных друзей в школе… Петроний Лонг всегда добр к людям, оказавшимся в затруднительном положении; он похлопал меня по плечу и угостил нас, заплатив за вино.
