* * *
Прошло уже три часа с того момента, как стемнело. Я лежал на спине, сложив руки, рассматривая верхнюю часть оконной ниши на противоположной стене, пока ждал дня и своего шанса осуществить месть. Скрипнул пол; я ожидал Лария, но это была Елена.
Мы так хорошо знали друг друга, что не сказали ни слова. Я протянул ей руку и подвинулся, освободив место на ужасной кровати. Она задула свою лампу и чутьчуть смочила ее, чтобы от фитиля не распространялся запах; потом я тоже пальцем затушил свою.
Теперь я лежал на спине со сложенными руками, но на этот раз мои руки крепко обнимали Елену. Ее холодные ноги, чтобы согреться, нашли себе местечко под моими. Я ясно запомнил, как мы оба выдыхали в один момент, хотя не мог сказать, кто из нас заснул первым.
Ничего не произошло. Существовала не единственная в мире причина, чтобы спать в одной постели. Елена хотела быть со мной. А она была нужна мне.
LXIX
Следующие три дня я прочесывал залив в судне, взятом напрокат в Помпеях, — медленной лодке с тупым капитаном, который не мог или не хотел понять, как я спешил. Я опять искал «Исиду Африканскую», и опять это казалось напрасной тратой времени. Каждый вечер я возвращался на постоялый двор, истощенный и мрачный. В первый день поздно вечером Петроний начал приходить в сознание. Он казался очень тихим и растерянным изза своего состояния, однако был самим собой. Но даже его постепенное выздоровление не могло улучшить мое кислое настроение. Как я и ожидал, Петро ничего не мог вспомнить о нападении.
На третий день я написал Руфу с предложением объединить силы. Я рассказал ему, что случилось, и назвал новое обвинение против Пертинакса: покушение на убийство римского стражника, Луция Петрония Лонга. Парень, которому я поручил передать сообщение, вернулся с просьбой приехать домой к Эмилию. Ларий отвез меня на повозке с Нероном.
Руфа не было дома. Это его сестра хотела меня видеть.
* * *
Я встретился с Эмилией Фаустой в холодной комнате, где тяжелая тень от орехового дерева на улице падала прямо на открытое окно. Она казалась меньше и худее, чем когдалибо. Ее бледность усугубляли нелестные тона безвкусного платья зеленоватоголубого цвета.
Я был зол.
— Я ждал твоего брата. Он получил мое письмо? — Предчувствовав мою реакцию, она виновато кивнула. — Понятно! Но он продолжит охоту без меня?
— Мой брат говорит, что осведомители не принимают участия в жизни общества…
— Твой брат слишком много говорит! — Я дал ей понять, что злился; я потратил время на дорогу и потерял целый день поисков.
— Мне очень жаль, — осторожно перебила меня Эмилия Фауста, — твоего друга. Его сильно ранили, Фалько?
— Тот, кто его ударил, хотел снести комуто голову.
— Ему?
— Мне.
— Он поправится?
— Мы надеемся. Больше ничего сказать не могу.
Она сидела на плетеном стуле, вокруг колен был завернут длинный шарф с бахромой. У нее было застывшее выражение лица, а голос звучал сухо и монотонно.
— Фалько, это точно, что напал Пертинакс Марцелл?
— Ни у кого больше не было мотива. Многие люди не любят меня; но не так сильно, чтобы хотеть убить!
— Мой брат, — продолжала она, — считает преимуществом то, что Крисп и Пертинакс сейчас вместе…
— Твой брат ошибается. Пертинакс полностью утратил нравственность; эти дикие нападения — были и другие — показывают весь размах его морального падения. Криспу нужно лишь избавить его от грандиозных идей.
— Да, Фалько, — тихо согласилась Фауста.
Задумчиво разглядывая ее, я сказал:
— Веспасиан не согласен с его политикой, а тебе не нравится его личная жизнь — но это не влияет на его потенциал в государственной службе.
— Нет, — подтвердила она с грустной улыбкой.
В ожидании у меня зазвенело в ушах.
— Вы хотите дать мне коекакую информацию, госпожа?
— Возможно. Мой брат договорился встретиться с Криспом, чтобы арестовать Пертинакса. Я боюсь, что может произойти. Секст бывает импульсивным…
— Секст? О, твой брат! Я полагаю, Пертинакс ничего не знает о том, что они договорились на эту дружескую встречу? — Интересно, сделал ли Ауфидий Крисп свой выбор: сохранить расположение Веспасиана, выдав беглеца. А может, он просто скрывался за этой суматохой, прежде чем сам попытается претендовать на трон. При этом тут он, возможно, заблуждался: Эмилий Руф пытался схватить Пертинакса, чтобы можно было въехать в Рим в лучах славы… В этом великом проекте, как я заметил, никто не запланировал никакой активной роли для меня. — Эмилия Фауста, где они встречаются?
— На море. Мой брат еще до обеда уехал в Мизены.
Я нахмурился.
— Было бы умнее с его стороны не доверять морякам. У Криспа есть близкие союзники среди капитанов триер…
— Так же, — более сухо призналась Эмилия Фауста, — как и у моего брата!
— А! — сказал я.
Сменив тему, девушка резко спросила:
— Что я могу послать, чтобы помочь твоему другу и его семье?
— Ничего особенного. Спасибо, что предложила…
Как в большинстве случаев, Фауста, казалось, ожидала получить отказ.
— Ты думаешь, что это не мое дело.
— Правильно, — сказал я. Мне в голову пришла мысль, которую я отогнал, поскольку это было бы предательством по отношению к Петронию.
Я видел, что Эмилия Фауста относилась к тому типу людей, которые легко могли от страстной одержимости Криспом перейти к простодушному увлечению кемнибудь довольно глупым, чтобы выслушивать ее проблемы. Это не новый сценарий. Будучи крупным, терпеливым человеком, любящим посадить себе на колено чтонибудь изысканное и обнимать, мой сосед по палатке Петроний оставил в своей памяти много горячих молодых девушек, которые относились к нему как к своему спасителю по причинам, о которых я слишком стеснялся спросить. Они обычно оставались друзьями. Так что Петро не захотел бы, чтобы я поссорился с Фаустой от его имени.
Я предложил:
— На самом деле, в твоих силах коечто сделать. Сейчас Петроний мог бы пережить поездку; мне нужно отвезти его домой. Ты могла бы одолжить его семье пару приличных паланкинов, чтобы было удобно ехать? А еще лучше — убедить твоего брата предоставить вооруженную охрану? Он поймет зачем. Тогда я смогу и Елену Юстину отправить в город в безопасности… — Фауста благородно кивнула. — Теперь мне нужно идти. Ты сказала «на море». Ты не могла бы уточнить место их встречи?
— Ты пообещаешь, что Ауфидий Крисп будет в безопасности?
— Я никогда не даю обещания о том, что я не могу контролировать. Но моя работа — сохранить его для Рима… Так где состоится встреча?
