– Как тактично! – вмешалась Мередит. – Брось, Елена, так уж
скверно тебе быть не могло.
– Конечно, тебя ведь там не было. – Елена почувствовала, как
воспоминание снова ее воспламеняет. – Нет, это и впрямь было ужасно. Но теперь
мне наплевать, – с вызовом добавила она. – Я с ним покончила. Он мне больше не
нужен.
– Елена!
– Не нужен, Бонни. Очевидно, этот парень думает, что он
слишком хорош для… для нас, американцев. Потому он и надевает модные темные
очки, да еще…
Бонни и Мередит дружно прыснули. А Елена высморкалась в
салфетку и покачала головой.
– Итак, – обратилась она к Бонни, намеренно меняя тему, – ты
пострадала, зато настроение у Таннера теперь значительно улучшилось.
У Бонни сделался страдальческий вид:
– А ты знаешь, что я теперь самой первой буду сдавать устный
доклад? Впрочем, мне все равно. Собираюсь сделать доклад про друидов и…
– Про кого?
– Про друидов. Ну, про тех старых чудаков в древней Англии,
которые построили Стоунхендж, занимались колдовством и всем таким прочим. Я
происхожу от друидов – вот почему я такой замечательный медиум.
Мередит фыркнула, но Елена нахмурилась, глядя на травинку,
которую она рассеянно крутила между пальцев.
– Скажи, Бонни, а ты вчера правда увидела что-то такое у
меня на ладони? – внезапно спросила она.
Бонни заколебалась.
– Не знаю, – наконец ответила она. – Я… тогда мне
действительно показалась, что я что-то такое увидела. Но порой воображение меня
подводит.
– Она точно знала, что ты здесь, – неожиданно вмешалась
Мередит. – Я думала посмотреть в кафетерии, но Бонни сказала: «Она на
кладбище».
– А ведь и правда! – Вид у Бонни сделался слегка удивленный,
но довольный. – Вот видите! У моей бабушки в Эдинбурге есть внутреннее зрение,
и у меня оно, видимо, тоже имеется. Это всегда передается через поколение.
– И ты происходишь от друидов, – торжественно произнесла
Мередит.
– Ну да, это так! Шотландцы всегда поддерживают старые
традиции. Ты никогда не поверишь, но моей бабушке удается делать поразительные
вещи. К примеру, она может выяснить, за кого ты выйдешь замуж и когда умрешь.
Вот мне она предсказала, что я рано умру.
– Бонни!
– Да-да, правда предсказала. Юная и прекрасная, я буду
лежать в гробу. Вам не кажется, что это романтично?
– Нет, не кажется. По-моему, это отвратительно, – скривилась
Елена.
Тени уже стали длинней, а ветер холодил кожу.
– Интересно, а когда ты, Бонни, собираешься выйти замуж? –
ловко сменила направление разговора Мередит.
– Не знаю. Бабушка сказала, что для выяснения информации о
замужестве нужен целый ритуал, но я так и не попробовала его пройти. Понятное
дело… – тут Бонни приняла пафосную позу, – мой будущим муж должен быть богат и
совершенно великолепен. Скажем, подобно нашему загадочному темноволосому
незнакомцу. Особенно если он больше никому будет не нужен. – Она бросила
лукавый взгляд на Елену.
Однако Елена отказалась глотать наживку.
– А как насчет Тайлера Смоллвуда? – невинно поинтересовалась
она. – Его отец точно отчаянно богат.
– И он не такой уж и страшный, – с серьезным видом
согласилась Мередит. – То есть, конечно, если тебе нравятся животные. Во-от с
такими белыми зубами.
Девочки переглянулись, а затем дружно расхохотались. Бонни
бросила в Мередит пригоршню травы, та отмахнулась и в ответ сдула в сторону
подруги одуванчик. В самом разгаре последовавшего веселья Елена вдруг поняла,
что все у нее будет хорошо. Она снова оказалась собой, вовсе не потерянной и не
чужой всему окружающему, а просто Еленой Гилберт, королевой средней школы имени
Роберта Ли. Вытащив абрикосовую ленту из волос, Елена гордо тряхнула головой.
– А я тоже решила, на какую тему будет мой устный доклад, –
проговорила она, наблюдая за тем, как Бонни выбирает травинки из своих рыжих
кудрей.
– И на какую? – спросила Мередит.
Елена наклонила голову, глядя на красновато-лиловое небо над
холмом. Задумчиво вздохнув, она выдержала долгую интригующую паузу. А затем
холодно произнесла:
– Итальянский Ренессанс.
Бонни и Мередит с изумлением посмотрели на нее, затем
переглянулись и снова разразились смехом.
– Так-так, – констатировала Мередит, когда они закончили
смеяться, – понятно. Значит, тигрица опять за свое.
Елена испустила звериный рык. Пошатнувшаяся уверенность в
себе определенно к ней возвращалась. Хотя сама она еще толком не знала, как все
получится, Елена не сомневалась в одном: Стефан Сальваторе так просто из этой
истории не выпутается.
– Ну ладно, – бодро произнесла она. – Теперь слушайте.
Только больше никто об этом узнать не должен, иначе я стану посмешищем для всей
школы. А Кэролайн, к вашему сведению, просто жаждет найти любой повод, чтобы
выставить меня в нелепом свете. Но Стефан Сальваторе по-прежнему мне нужен, и я
намерена его заполучить. Я его еще толком не знаю, но непременно узнаю. Тем не
менее, пока в моем распоряжении не окажется надежный план, он будет получать от
нас исключительно холодный прием.
– В самом деле?
– Да, именно так. Тебе, Бонни, он не достанется. Стефан
Сальваторе мой. И здесь я должна полностью тебе доверять.
– Минутку, – вдруг с загоревшимися глазами сказала Мередит.
Отстегнув от своей блузки брошь, она подняла большой палец и быстро его
уколола. – Бонни, дай руку.
– Зачем? – поинтересовалась Бонни, подозрительно глядя на
иглу.
– Замуж тебя хочу выдать. Зачем же еще, дурочка?
– Но… но… А, ладно. Ой!
– Теперь ты, Елена. – Мередит ловко уколола подруге большой
палец, затем выдавила из него капельку крови.
– А теперь, – продолжила она, искрящимися темными глазами
глядя на двух подруг, – мы прижмем наши большие пальцы друг к другу и
поклянемся. Особенно ты, Бонни. Поклянись хранить нашу тайну и во всем помогать
Елене в отношении Стефана.
– Но ведь клясться на крови очень опасно, – с серьезным
видом запротестовала Бонни. – Тогда тебе придется держаться клятвы независимо
от того, как все повернется. Пойми, Мередит, в любых обстоятельствах.
