– Вне всяких сомнений. – Елена и Мередит понимающе
улыбнулись друг другу, затем повернулись к Френсис: – Ты согласна?
– О да, – торопливо закивала Френсис. – Конечно, согласна.
Ты совершенно права, – Она тоже понимающе улыбнулась Елене, а затем встала и
направилась к выходу из столовой.
Как только Френсис скрылась за дверью, Бонни жалобно
протянула:
– Не-ет, это меня убьет. Послушай, Елена, я просто умру,
если не услышу эту сплетню.
– Даже так? Ну что ж, могу тебя проинформировать, – спокойно
отозвалась Елена. – Френсис собиралась сообщить нам о том, что Стефан
Сальваторе – агент по борьбе с наркотиками. По крайней мере, ходит такой слух.
– Кто-кто? – Бонни непонимающе на нее уставилась, а затем
разразилась смехом. – Но это же глупость. Какой агент по борьбе с наркотиками
стал бы так одеваться и носить темные очки? Я хочу сказать, ведь он фактически
делает все, что может, лишь бы привлечь к себе внимание… – Тут девочка умолкла,
и ее карие глаза расширились. – Но тогда… может статься, именно поэтому он все
это и делает? Кто может его заподозрить, когда все так дьявольски очевидно? Да,
ведь он действительно живет один, и он жутко скрытный… Елена! Что, если это
правда?
– Это неправда, – охладила ее пыл Мередит.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда, что я сама этот слух распустила. – Оценив по
достоинству выражение лица Бонни, Мередит ухмыльнулась и добавила: – Елена мне
велела.
– Ахх. – Бонни с восхищением посмотрела на Елену. – Ты
чертовски хитра. А можно мне рассказать всем, что он смертельно болен?
– Нет, нельзя. Не хочу, чтобы наши местные Флоренс
Найтингейл выстроились к нему в очередь для прощального рукопожатия. Зато про
Жан-Клода ты можешь рассказывать все, что хочешь.
Бонни подняла фотографию:
– А кто он на самом деле?
– Садовник. По этим кустам гибискуса он просто с ума сходил.
К тому же он женат и у него двое детей.
– Жаль, – серьезным тоном заметила Бонни. – И ты велела
Френсис никому про него не рассказывать…
– Ага, – Елена сверилась с часами, – А значит, примерно
через два часа это будет известно всей школе.
После уроков девочки направились домой к Бонни. Их тут же
приветствовал визгливый лай, и, стоило Бонни открыть дверь, как очень старый и
оплывший жиром пекинес попытался вырваться на улицу. Он носил имя Янцзы и был
так избалован, что никто, кроме матушки Бонни, не мог его выносить. Проклятый
пес цапнул Елену за лодыжку, когда она проходила мимо.
Полутемная гостиная была тесно заставлена вычурной мебелью,
а на окнах висели тяжелые шторы. Сестра Бонни по имени Мэри стояла у кофейного
столика и вынимала приколки, удерживающие медицинскую шапочку на ее волнистых
рыжих волосах. Всего на два года старше Бонни, она уже работала в клинике
Феллс-Черча.
– А, Бонни! – сказала Мэри. – Рада, что ты уже вернулась.
Привет, Елена, привет, Мередит.
Елена и Мередит тоже с ней поздоровались.
– Что случилось? – поинтересовалась Бонни. – У тебя усталый
вид.
Мэри бросила шапочку на кофейный столик. Вместо ответа она
задала встречный вопрос:
– Ты была очень расстроена, когда вчера вечером вернулась
домой. Так, где вы, девочки, вчера побывали?
– На кла… ну, просто поблизости от Плетеного моста.
– Так я и подумала. – Мэри тяжко вздохнула. – Ну вот что, а
теперь, Бонни Маккалог, будь добра внимательно меня послушать. Не смей больше
туда ходить, особенно по вечерам!
– Но почему? – озадаченно спросила Бонни.
– Потому что вчера там кое на кого напали, вот почему! И
знаете где? Прямо на берегу под Плетеным мостом.
Елена и Мередит недоверчиво на нее посмотрели, а Бонни
схватила Елену за руку:
– На кого-то напали под мостом? Но на кого? Что случилось?
– Толком не знаю. Сегодня утром его обнаружил один из
кладбищенских рабочих. Какой-то бродяга, надо полагать, и он, вероятно, спал
под мостом, когда на него напали. А когда этого бродягу нашли, он уже был
полумертв. И до сих пор не пришел в сознание. Вполне возможно, он умрет.
Елена с трудом сглотнула слюну:
– А что ты имеешь в виду, говоря, что на него напали?
– Я, – произнесла Мэри, четко выговаривая каждое слово, –
имею в виду, что ему разорвали горло. Он потерял немыслимое количество крови.
Сначала было решено, что это мог сделать какой-то зверь, но теперь доктор Лоуэн
говорит, что здесь повинен человек. И полиция считает, что тот, кто это сделал,
скорее всего, прятался на кладбище. – Мэри посмотрела на всех девочек по
очереди, и рот ее вытянулся в тонкую струнку. – Так что, если вы действительно
были рядом с мостом – или на кладбище, Елена Гилберт, – тогда этот человек
вполне мог оказаться там вместе с вами. Улавливаете?
– Не стоит нас и дальше пугать, – слабо отозвалась Бонни. –
Да, Мэри, мы улавливаем.
– Очень хорошо. Ну, тогда ладно. – Мэри заметно расслабилась
и устало потерла виски. – Я должна ненадолго прилечь. Извините, я совсем не
хотела раздражаться. – И она вышла из гостиной.
Оставшись наедине, девочки переглянулись.
– На его месте могла оказаться любая из нас, – тихо заметила
Мередит. – Особенно ты, Елена. Ведь ты пошла туда одна.
Кожу Елены словно покалывали маленькие иголочки. Снова
возникло то мучительно-тревожное чувство, которое охватывало ее на старом
кладбище. Казалось, она снова ощущала холодок ветра и видела вокруг себя ряды
высоких надгробий. Солнечный свет и средняя школа имени Роберта Ли еще никогда
не казались ей такими далекими.
– Послушай, Бонни, – медленно проговорил Елена, – а ты там
никого не видела? Что ты имела виду, когда сказала, что меня там кто-то
поджидает.
Бонни непонимающе на нее посмотрела:
– Ты о чем? Я ничего такого не говорила.
– Нет, говорила.
– Нет, не говорила. Я никогда этого не говорила.
– Брось, Бонни, – вмешалась Мередит, – мы обе тебя слышали.
Ты глазела на старые надгробия, а затем сказала Елене, что…
– Я понятия не имею, о чем вы толкуете. Я ничего такого не
говорила. – Лицо Бонни перекосилось от гнева, но в ее глазах стояли слезы. –
Все, я больше не хочу об этом говорить.
