Такое суждение о Стефане было совершенно неожиданным, ничего
подобного ей даже в голову не приходило. Стефан всегда казался таким
выдержанным, таким строгим и невозмутимым. С другой стороны, сама Елена тоже
порой казалась окружающим именно такой. Возможно ли, что под этой оболочкой
Стефан так же потерян и несчастен, как она?
И в этот момент к ней пришла идея, и идея эта оказалась
смехотворно простой. Никаких запутанных схем, никаких жутких гроз или
неисправных машин.
– Мэтт, – медленно произнесла Елена, – а тебе не кажется,
что кому-то было бы очень неплохо пробиться сквозь эту стену? Очень неплохо для
Стефана, я имею в виду. Тебе не кажется, что ничего лучшего для него даже и
придумать нельзя? – Она напряженно смотрела на парня, отчаянно желая, чтобы он
правильно ее понял.
Мэтт какое-то время просто на нее смотрел, затем ненадолго
закрыл глаза и недоверчиво покачал головой.
– Знаешь, Елена, – наконец сказал он, – ты просто
невозможна. Ты вертишь людьми как марионетками, и самое скверное, что ты,
по-моему, сама этого не осознаешь. Вот теперь ты просишь меня помочь тебе
загнать Стефана в засаду, а я такой тупой сопляк, что даже могу на это
согласиться.
– Ты не тупой сопляк, ты джентльмен. И я хочу попросить тебя
оказать мне услугу. Причем только в том случае, если ты думаешь, что так будет
правильно. Я не хочу причинять боль ни Стефану, ни тебе.
– Правда?
– Правда. Я понимаю, как это может выглядеть… но все равно.
Я просто хочу… – Елена опять осеклась.
Как ей объяснить, чего она хочет, если она сама этого толком
не понимает?
– Ты просто хочешь, чтобы весь мир вращался вокруг Елены
Гилберт, – горько произнес Мэтт. – Ты просто хочешь того, чего не имеешь.
В шоке Елена отступила на шаг и внимательно посмотрела на
старого друга. В горле у нее сжался комок.
– Нет, не надо, – тут же сдался Мэтт. – Брось, Елена, не
надо так. Извини. – Он тяжко вздохнул. – Ладно, что я должен сделать? Связать
его как кабана и принести к твоему порогу?
– Нет, – отозвалась Елена, все еще пытаясь справиться с
навернувшимися слезами, – не надо. Просто сделай так, чтобы он пришел на вечер
встречи выпускников на следующей неделе.
На лице у Мэтта застыло странное выражение.
– Ты просто хочешь, чтобы он пришел не танцы?
Елена кивнула.
– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы он там оказался. И
знаешь, Елена… на самом деле никого, кроме тебя, мне бы приглашать не хотелось.
– Хорошо, – после секундного колебания согласилась Елена. –
Спасибо.
На лице у Мэтта по-прежнему оставалось какое-то особенное
выражение.
– Не надо, Елена. Не благодари, – произнес он. – На самом
деле… все это сущая ерунда.
Елена все еще раздумывала над этими словами, когда Мэтт
повернулся и пошел дальше по коридору.
– Стой смирно, – приказала Мередит, укоризненно дергая Елену
за волосы.
– А я все еще думаю, – подала голос Бонни со стула у окна, –
что они оба были просто великолепны.
– Кто? – рассеянно поинтересовалась Елена.
– Как будто не знаешь, – укорила ее Бонни. – Два твоих
парня, которые сотворили настоящее чудо на последней минуте вчерашнего матча.
Когда Стефан поймал тот роскошный пас, я подумала, что вот-вот в обморок
хлопнусь.
– Бонни, я тебя умоляю, – возмутилась Мередит.
– А Мэтт… этот парень – просто поэзия в движении…
– И вовсе ни один из них не мой парень, – ровным тоном
заметила Елена.
Под ловкими пальцами Мередит ее волосы стали превращаться в
настоящее произведение искусства, мягкую массу гнутого золота. И платье было
под стать – его льдисто-фиолетовый цвет идеально гармонировал с ее фиалковыми
глазами. Однако сама себе Елена казалась бледной и холодной, вовсе не
исполненной нежного волнения, а жесткой и целеустремленной, подобно молодому
солдату, которого отправили на передовую.
Стоя вчера на футбольном поле, пока ее официально
провозглашали королевой вечера в честь встречи выпускников, Елена лелеяла
только одну мысль. Теперь Стефан просто не сможет отказаться с ней танцевать.
Если он вообще придет на танцы, он не сможет отказать королеве праздника. И
теперь, разглядывая свое отражение в зеркале, она еще раз себе это повторила.
– Сегодня ты добьешься всего, что пожелаешь, – успокаивающе
говорила Бонни. – И… послушай, Елена. Когда ты окончательно порвешь с Мэттом,
могу я его утешить?
Мередит фыркнула:
– А что подумает Реймонд?
– Ну… его сможешь утешить ты, Мередит. Нет, правда, Елена,
мне очень нравится Мэтт. И с тех пор, как ты взяла на прицел Стефана, вас троих
становиться как-то много. Так давай я…
– Ах, делай что хочешь. Мэтт действительно заслуживает
утешения.
«А от меня он определенно его не получит», – подумала Елена.
Она по-прежнему сама с трудом понимала, как она может так
обращаться со старым другом. Но сейчас Елена просто не могла позволить себе
оценивать собственные поступки; ей требовалась вся ее сила и сосредоточенность,
до последней капли.
– Вот. – Мередит вколола в волосы Елены последнюю шпильку. –
А теперь, королева вечера, оглянись и посмотри на свою свиту… ну, по крайней
мере, на какую-то ее часть. Ах, как мы прекрасны!
– Как, я слышу царственное «мы»? – насмешлив о осведомилась
Елена, однако по сути Мередит сказала чистую правду.
Три подруги действительно были прекрасны. Платье Мередит,
чистое роскошество бордового атласа, плотно прилегало на талии и складками
изливалось на бедра. Темные волосы свободно лежали у нее на спине. А Бонни,
когда она встала и присоединилась к подругам перед зеркалом, походила на
переливающуюся статуэтку в розовой тафте с черными блестками.
Что же касалось самой Елены, то… Опытным взглядом она
изучила свое отражение и снова подумала: «Платье в полном порядке». Еще ей
пришло на ум такое сравнение: «засахаренные фиалки». Бабушка Елены держала
целую вазу таких цветов.
Три подруги вместе спустились вниз, как это бывало перед
каждыми танцами еще с седьмого класса – если не считать того, что раньше с ними
была Кэролайн. Елена вдруг с легким удивлением поняла, что она и понятия не
имеет о том, с кем Кэролайн придет сегодня вечером.
