– Я устала ждать, – как можно непринужденней объяснила она.
– И решила, что на сегодня мы уже достаточно поработали.
– Как странно от тебя это слышать, – отозвалась Бонни.
Мередит ничего не сказала, однако бросила на Елену
пристальный, любопытный взгляд. У Елены возникло неприятное ощущение, будто
темные глаза ее подруги заглядывают к ней в душу.
Весь уик-энд и всю последующую неделю Елена работала над
планами для Дома с привидениями. Времени на личную жизнь отчаянно не хватало,
но еще больше ее разочаровывал Стефан. Елена чувствовала, как страстно он ее
любит, но в тоже самое время ясно видела, как он с собой борется, стараясь,
чтобы они ни на минуту не оставались вдвоем. Во многих отношениях Стефан
оставался для нее такой же загадкой, как в день самой первой их встречи.
Он никогда не заговаривал с Еленой о своей семье или о своей
жизни до прибытия в Феллс-Черч. Если же она задавала вопросы, Стефан оставлял
их без внимания. Однажды Елена спросила его, не скучает ли он по Италии, не
сожалеет ли о том, что приехал сюда. И на мгновение глаза Стефана прояснились,
и в их лиственной зелени промелькнули искры.
– Как я могу сожалеть, когда ты здесь? – спросил он в ответ
у Елены и поцеловал ее так, что у нее из головы тут же вылетели все сомнения.
В это мгновение Елена вдруг поняла, что значит быть
абсолютно счастливой. Она также почувствовала радость Стефана и, стоило ему
только отстраниться, увидела, что лицо его сияло, словно освещенное солнцем.
– Ах, Елена, – прошептал Стефан.
Если бы так было всегда! Однако в последнее время Стефан все
реже и реже ее целовал, и Елена чувствовала, что дистанция между ними все
увеличивается.
В пятницу они с Бонни и Мередит решили заночевать у
Маккаллогов.
Серое небо грозило пролиться дождем, когда они с Мередит
приближались к дому Бонни. Было непривычно прохладно для середины октября, а
деревья, обрамлявшие узкую улочку, уже явно почувствовали укусы холодных
ветров. Между темно-алыми вспышками кленов желтели китайские гинкго.
Бонни приветствовала их у двери радостными восклицаниями:
– Ура! Все уехали! Весь дом будет в нашем распоряжении до
завтрашнего дня, пока мои родные не вернутся из Лисберга. – Она поманила подруг
внутрь, одновременно придерживая перекормленного пекинеса, который отчаянно
пытался выбраться наружу. – Нет-нет, Янцзы, останься! Не надо, Янцзы! Нет!
Но было уже слишком поздно. Янцзы вырвался на волю и
стремительным колобком прокатился через передний двор к одинокой березе, где
увлеченно залаял куда-то в сторону ветвей. Складки жира на его спине тревожно
подрагивали.
– Ну и на кого он теперь ополчился? – зажимая уши,
поинтересовалась Бонни.
– Похоже, там ворона, – сказала Мередит.
Елена оцепенела. Затем сделала несколько шагов к дереву,
внимательно вглядываясь в золотистую листву. И точно, там сидела та самая
ворона, которую она уже дважды видела.
«Возможно, даже трижды», – подумала Елена, припоминая темную
форму, что махала крыльями среди дубов на кладбище.
При виде вороны в животе у девочки все сжалось от страха, а
руки похолодели. Птица снова смотрела на нее блестящими черными глазами, почти
человеческими. Эти глаза… где же еще она видела такие глаза?
Внезапно все три подруги разом подпрыгнули, когда ворона
испустила хриплое карканье и забила крыльями, срываясь с березы в их сторону. В
самый последний момент птица изменила направление и понеслась прямиком на
маленькую собачонку, которая по-прежнему истерически лаяла. Промчавшись в
считанных дюймах от собачьих клыков, наглая ворона снова взмыла вверх и,
перелетев через дом, исчезла в ветвях черного ореха на противоположной стороне.
Девочки изумленно застыли. Затем Бонни и Мередит переглянулись, и их нервный
смех несколько рассеял общее напряжение.
– На какое-то мгновение мне показалось, будто она летит
прямо на нас, – заметила Бонни, подходя к взбешенному пекинесу и унося его
обратно в дом.
Пес так и не переставал истерически лаять.
– Мне тоже, – тихо промолвила Елена.
Следуя за подругами, она не присоединилась к их смеху.
Однако стоило только им с Мередит оказаться в знакомом,
теплом и светлом доме, как вечер пошел по привычному сценарию. Трудно было
удержать в себе тревогу и неловкость, сидя у Бонни в гостиной перед полыхающим
камином, с чашкой горячего шоколада в руках. Вскоре все трое уже энергично
обсуждали окончательные планы относительно Дома с привидениями, и Елена заметно
расслабилась.
– Вообще-то мы удивительно непредусмотрительны, – наконец
заметила Мередит. – Мы так долго и подробно обсуждали костюмы всех остальных,
что даже не успели подумать о своих собственных.
– Мой костюм будет предельно прост, – откликнулась Бонни. – Я
собираюсь нарядиться друидской жрицей, так что мне нужен только венок из
дубовых веток и какие-нибудь просторные белые одежды. Мы с Мэри сможем сшить их
за один вечер.
– А я, пожалуй, буду ведьмой, – задумчиво произнесла
Мередит. – Мне потребуется всего лишь длинное черное платье. А ты, Елена?
Елена улыбнулась:
– Вообще-то я намеревалась держать это в секрете, но ладно…
Тетя Джудит позволила мне сходить к портному. В одной из книг, которые я
использовала для устного доклада, я нашла картинку с дамским платьем времен
Ренессанса и скопировала ее. Мой наряд из венецианского шелка снежно-голубого
цвета будет великолепен.
– Это даже звучит великолепно, – заметила Бонни. – И очень
дорого.
– Я использую деньги из родительского кредита. Очень
надеюсь, что Стефану понравится мой наряд. Для него это станет сюрпризом… в
общем, надеюсь, ему понравится.
– А сам Стефан, что собирается делать? Он помогает тебе с
Домом с привидениями? – заинтригованно спросила Бонни.
– Не знаю, что он надумал, – после некоторой заминки
призналась Елена. – Стефана, похоже, не слишком вдохновляет вся эта возня с
Хэллоуином.
– Сложно представить его завернутым в рваные кровавые
простыни подобно другим парням, – согласилась Мередит. – Для такого он… ну,
скажем, слишком благороден.
– Я знаю, что надо сделать! – вдруг воскликнула Бонни. –
Точно знаю, и ему даже наряжаться особенно не придется. Послушайте, ведь он
иностранец, и он такой бледный. У него такой чудесный задумчивый вид… Просто
оденем его во фрак – и получится идеальный граф Дракула!
