Ни слова, ни жеста. Елена попятилась, отдаляясь от дверного
прохода. Заметив короткую вспышку в бездонных глазах Дамона, она увидела, как
он пытайся к ней подойти. И останавливается. Обескураженный, Дамон стоял у
порога ее комнаты. Вот он снова попытался шагнуть вперед, но не смог. Что-то
словно не давало ему двигаться дальше. Легкое удивление у него на лице уступило
место серьезной озадаченности, а затем резкому гневу.
Дамон поднял голову, вглядываясь в дверной проем, осматривая
потолок по обе стороны от порога. И осознав, наконец, в чем дело, он обнажил
зубы в зверином оскале.
Находясь в полной безопасности по другую сторону дверного
прохода, Елена негромко рассмеялась. Сработало!
— Моя комната и гостиная под ней — это все, что осталось от
старого дома, — пояснила она Дамону. — И, конечно, это совсем другое здание.
Куда тебя не приглашали. Куда ты никогда не будешь приглашен.
Грудь Дамона вздымалась от гнева, ноздри его раздувались,
глаза стали дикими. От него так и исходили волны черной ярости. Дамон так
сжимал кулаки, что казалось, он готов собственными руками снести все эти стены.
Облегчение стало таким триумфальным, что у Елены даже
закружилась голова.
— Теперь тебе лучше уйти, — проговорила она. — Тебе здесь
ничего не перепадет.
Несколько секунд глаза Дамона угрожающе сверлили ее, а затем
он повернулся. Но не направился к лестнице. Вместо этого Дамон сделал один шаг
дальше по коридору и взялся за ручку двери в комнату Маргарет.
Прежде чем она поняла, что делает, Елена уже устремилась
вперед. Еле дыша, она остановилась в дверном проходе, хватаясь за косяк.
Голова Дамона резко развернулась, и он буквально просиял
довольной и предельно жестокой улыбкой. Затем слегка повернул дверную ручку,
даже не глядя на нее. Его глаза, подобные лужицам жидкого эбонита, оставались
прикованными к Елене.
— Выбор за тобой, — просто сказал Дамон.
Елена стояла совершенно неподвижно. Ей казалось, будто
внутри у нее вдруг наступила зима. Маргарет была всего лишь ребенком. Дамон
никак не мог всерьез этим угрожать. На свете просто не существует таких
монстров, которые стали бы пить кровь у четырехлетней девочки.
Однако Дамон не оставлял ни малейшей надежды на жалость или
сочувствие. Он был охотником, убийцей, и более слабые неизменно оказывались его
добычей. Елена припомнила звериный оскал, что перекосил его привлекательное
лицо, и поняла, что никогда не позволит ему добраться до Маргарет.
Все происходило словно в замедленной киносъемке. Елена
видела, как рука Дамона сжимает дверную ручку, видела его безжалостные глаза.
Затем она перешагнула через порог, оставляя позади единственное безопасное
место, какое она знала.
«Смерть в этом доме», — сказала тогда Бонни.
А теперь Елена должна была по своей собственной воле
встретить эту смерть лицом к лицу. Она наклонила голову, пытаясь скрыть
беспомощные слезы, что навернулись ей на глаза. Все было кончено. Дамон
победил.
Елена так и не подняла глаз, чтобы увидеть, как Дамон на нее
надвигается. Но она почувствовала, как воздух вокруг шевелится, заставляя ее
дрожать. А затем мягкая, бесконечная чернота окутала ее подобно крыльям
огромной птицы.
Глава 13
Елена пошевелилась, затем открыла тяжелые веки. Полоски
света виднелись по краям портьер. Двигаться было нелегко, и Елена так и
осталась лежать на кровати, пытаясь слепить воедино обрывочные события прошлой
ночи.
Дамон. Дамон пришел сюда и стал угрожать Маргарет. Елене
пришлось к нему выйти. Он победил.
Но почему же он с ней не покончил? Елена подняла вялую руку,
чтобы коснуться своей шеи, заранее зная, что она там обнаружит. Да, все верно:
две крошечные ранки были весьма болезненны.
И все-таки она жива. Дамон остановился в шаге от выполнения
своего обещания. Почему?
Воспоминания о последних часах были спутанными и туманными.
Только отдельные фрагменты казались ясны. Глаза Дамона смотрели на Елену сверху
вниз, заполняя собой весь мир. Острый укол в горло. Еще позднее — Дамон
оттягивает воротник своей рубашки, кровь сочится из небольшого пореза у него на
шее.
Затем он заставил Елену пить его кровь. Если, конечно,
«заставил» — подходящее слово. Елена не помнила, чтобы она оказывала какое-то
сопротивление или испытывала хоть малейшее отвращение. К тому времени она уже
сама этого хотела.
Но теперь Елена вовсе не была мертва или даже серьезно
ослаблена. Дамон не превратил ее в вампира. И этого она решительно не понимала.
«У Дамона нет совсем никакой морали и никакой совести, —
напомнила себе Елена. — Так что остановило его вовсе не милосердие. Скорее
всего, прежде чем убить, он просто хочет затянуть игру и заставить меня
страдать. Или, может быть, он хочет, чтобы я стала как Викки. Чтобы я одной
ногой стояла в мире Теней, а другой на свету, медленно сходя с ума».
Одно было несомненно — Елену нельзя было обманом заставить
поверить в то, что случившееся стало проявлением доброты со стороны Дамона. Он
был просто не способен на доброту. Не мог заботиться о ком-то, кроме себя.
С трудом отодвинув одеяло, Елена встала с постели. Она
слышала, как тетя Джудит ходит по коридору. Наступило утро понедельника, и
нужно собираться в школу.
27 ноября, среда
Мой милый Дневник!
Не буду притворяться, будто я спокойна. Я отчаянно боюсь
того, что будет дальше. Ничего хорошего это притворство не принесет. Завтра
День благодарения: через два дня после него — День основателей. А я так и не
придумала, как мне остановить Кэролайн и Тайлера.
Я просто не знаю, что делать. Если мне не удастся изъять мой
дневник у Кэролайн, она наверняка прочтет его перед лицом всего города. У нее
будет для этого идеальная возможность. Ведь Кэролайн избрали одной из тех
старшеклассниц, что будут читать стихи на церемонии закрытия. Здесь можно
добавить, что избрал ее школьный совет, куда входит отец Тайлера Смоллвуда.
Интересно. Что подумает мистер Смоллвуд, когда все закончится?
Хотя какая разница? Если только я не смогу придумать
какой-нибудь план, к тому моменту, как правда всплывет наружу, мне уже будет
все равно. И Стефан пропадет, изгнанный из городка добрыми гражданами
Феллс-Черча. Или, если он не вернет себе хоть часть своих Сил, вполне вероятно,
они просто его убьют. А если Стефан умрет, я тоже умру. Вот так все просто.
