Где-то там, среди походных оркестров, марширующих бригад и
открытых автомобилей, находилась Кэролайн. Елена забыла выяснить, на какой
именно праздничной платформе она стоит. Скорее всего, на первой — большинство
старшеклассников располагались именно там.
Впрочем, это не имело значения. Где бы Кэролайн ни
оказалась, она была на виду у доброй половины городка.
Обед, который последовал за парадом, проводился в школьной
столовой. Елена оказалась поймана в ловушку за центральным столом, где также
сидели мэр Доули и его жена. Кэролайн находилась за соседним столом, и Елена
прекрасно видела ее золотисто-каштановый затылок. Рядом с Кэролайн, то и дело
любезно к ней наклоняясь, расположился Тайлер Смоллвуд.
У Елены была идеальная позиция, чтобы понаблюдать за
маленькой драмой, которая случилась в самый разгар обеда. Сердце забилось
где-то у нее в горле, когда Елена увидела Стефана, с непринужденным видом
шагающего к столу, где сидели Тайлер и Кэролайн.
Затем он заговорил с Кэролайн. Совершенно позабыв об
угощении у себя на тарелке, Елена пристально наблюдала за разговором. От того,
что она увидела дальше, у нее перехватило дыхание. Кэролайн запрокинула голову
и что-то кратко ответила Стефану, а затем снова вернулась к еде. А Тайлер
поднялся на ноги и с покрасневшим лицом произнес в адрес Стефана что-то в
высшей степени грубое. И он не сел на место до тех пор, пока Стефан не
отвернулся.
Уходя, Стефан посмотрел на Елену, и на мгновение их глаза
встретились в безмолвном союзе.
Итак, больше никакой надежды не оставалось. Даже если Силы
вернутся к Стефану, Тайлер намеревался держать его как можно дальше от
Кэролайн. Страшная тяжесть легла Елене на сердце, и она едва смогла вздохнуть.
После этого она просто сидела, окутанная ощущением страшного
несчастья и тупым отчаянием, пока кто-то не толкнул ее локтем и не сказал, что
пора отправляться за кулисы.
Елена безразлично прислушивалась к праздничной речи мистера
Доули. Мэр заговорил о «поре испытаний», недавно наступившей в Феллс-Черче, и о
духе товарищества, который поддерживал их на протяжении всех последних месяцев.
Затем были розданы награды за учебу, а также за спортивные и общественные
достижения. Мэтт подошел, чтобы получить приз «Лучшему атлету года», и Елена
заметила, с каким любопытством он на нее поглядывает.
Затем настало время праздничного выступления школьников.
Ученики начальной школы представляли сцены времен основания городка и
Гражданской войны, хихикая и забывая свои строчки. Елена тупо смотрела на
сцену, решительно ничего не видя и не слыша. С прошлого вечера она испытывала
легкое головокружение и неуверенность, а теперь к этому добавилось что-то
похожее на симптомы гриппа. Ее разум, обычно переполненный различными схемами и
планами, был совершенно пуст.
Елена не могла сосредоточиться. Ее уже ничего не волновало.
Под активные щелчки фотовспышек и лихорадочные аплодисменты
инсценировка закончилась. Когда последний маленький солдат армии Конфедератов
сошел со сцены, мэр Доули призвал всех к молчанию.
— А теперь, — сказал он, — настала пора тех учеников,
которые участвуют в церемонии закрытия. Пожалуйста, проявите вашу
признательность к Духу Независимости, к Духу Верности, а также к Духу
Феллс-Черча!
Аплодисменты стали громоподобными. Елена стояла рядом с Джоном
Клиффордом, башковитым старшеклассником, которого избрали представлять Дух
Независимости. По другую сторону от Джона стояла Кэролайн. Отстраненно и почти
безразлично Елена заметила, что Кэролайн выглядит просто великолепно: голова ее
была слегка запрокинута, глаза пылали, щеки раскраснелись.
Сначала была очередь Джона. Поправив свои очки и микрофон,
он начал читать отрывки из тяжелого коричневого тома, что лежал на трибуне.
Официально старшеклассники могли сами составлять свою подборку, на деле же они почти
всегда читали какие-либо стихи М. С. Марша — единственного поэта, когда-либо
произведенного на свет Феллс-Черчем.
Пока Джон читал, Кэролайн всячески привлекала внимание
публики к своей персоне. Она улыбалась аудитории, встряхивала волосами, взвешивала
висящий у нее на поясе ридикюль. Пальцы ее любовно гладили небольшую сумочку со
шнурком, и Елена вдруг поняла, что не сводит глаз с ридикюля, разглядывая
каждую бусину на нем.
Наконец Джон поклонился и снова встал на свое место рядом с
Еленой. Кэролайн расправила плечи и походкой супермодели прошла к трибуне.
На сей раз аплодисменты оказались перемешаны с одобрительным
свистом. Но Кэролайн даже не улыбнулась — она всеми силами создавала вид
трагической ответственности. С исключительно точным расчетом она подождала,
пока вся столовая полностью затихнет.
— Сегодня я планировала прочесть одно из стихотворений М. С.
Марша, — начала она, приковывая к себе всеобщее внимание, — но теперь я этого
делать не собираюсь. Зачем читать отсюда, — тут Кэролайн подняла томик поэзии
девятнадцатого века, лежащий на трибуне, — когда в одной книге, которую мне
случилось найти, есть нечто куда более актуальное?
«Скорее, случилось украсть», — подумала Елена.
Среди множества разных лиц в толпе она разглядела лицо
Стефана. Он стоял в задних рядах, а по бокам, словно защищая его, располагались
Бонни и Мередит. Затем Елена подметила кое-что еще. В считанных шагах позади
Стефана стоял Тайлер в сопровождении Дика и еще нескольких парней. Парни явно
уже вышли из школьного возраста, они выглядели очень крутыми, и их было пятеро.
«Уходи, — мысленно выдохнула Елена, снова отыскивая глаза
Стефана. Она отчаянно желала, чтобы он понял ее. — Уходи, Стефан, покинь это
место, прежде чем случится страшное несчастье. Уходи прямо сейчас».
Стефан почти неразличимо покачал головой. Кэролайн с
каким-то хищным нетерпением запустила пальцы к себе в сумочку.
— Я собираюсь прочесть кое-что, касающееся сегодняшнего Феллс-Черча,
а не событий столетней давности, — заговорила она, впадая в какое-то
лихорадочное торжество. — Это важно сейчас, потому что речь здесь идет о том,
кто вместе с нами живет в Феллс-Черче. По сути, сам герой сейчас находится в
этой аудитории.
«Слова этой речи, должно быть, написал для нее Тайлер, —
решила Елена. — Месяц назад, выступая в физкультурном зале, он проявил
необычный талант к подобного рода вещам. Ах, Стефан, ах, Стефан, я так
напугана…»
Мысли ее совсем спутались, а Кэролайн тем временем
по-прежнему держала руку в ридикюле.
