Мередит до отказа выжала педаль газа. Машина покачивалась,
исхлестываемая диким ветром и мокрым снегом. На протяжении всей кошмарной
поездки Бонни всхлипывала, судорожно хватаясь пальцами за переднее сиденье.
Резкое предупреждение Стефана удержало Мередит от
столкновения с деревом, повалившимся поперек дороги. Они стали выбираться из
машины, пока ветер безжалостно их терзал.
— Оно слишком большое! Здесь не проехать! Придется идти
пешком! — прокричал Стефан.
«Конечно, это дерево слишком большое, чтобы его объехать», —
подумала Бонни, пошатываясь в окружении могучих ветвей.
Это был старинный дуб. Когда же Бонни, наконец, обошла
дерево и устремилась вперед, ледяной ветер и мокрый снег выбили все мысли из ее
головы.
Считанные минуты спустя ноги Бонни уже онемели, а дорога
казалась бесконечной. Они бы могли попытаться бежать, но ветер им этого не
позволял. Трое путников почти ничего перед собой не видели, если бы не Стефан,
они наверняка свалились бы с речного берега. Бонни уже начала пошатываться.
Она была готова упасть на землю, когда откуда-то спереди
донесся отчаянный крик Стефана.
Рука Мередит еще плотнее обхватила Бонни, и они опять
перешли на неуверенный бег. Однако стоило подругам только приблизиться к мосту,
как явившееся им зрелище заставило их резко остановиться.
— О боже… Елена! — заверещала Бонни.
Плетеный мост являл собой невразумительную массу отдельных
досок и бревен. Поручень на одной его стороне начисто пропал, и обшивка тоже не
выдержала напора, словно отодранная гигантской рукой. Внизу темные воды бурлили
над тошнотворной грудой обломков. И к этим обломкам примыкала полностью скрытая
под водой машина Мэтта. Мередит тоже орала, но она орала на Стефана:
— Нет! Ты не можешь туда броситься!
Однако Стефан даже не обернулся. Он нырнул туда прямо с
высокого берега, и воды сомкнулись над его головой.
Все воспоминания Бонни о следующем часе оказались милостиво
замутненными. Она припоминала, как они с Мередит все ожидали Стефана, пока
шторм бесконечно бушевал и бушевал. Припоминала, как ее внимание почти
отключилось к тому времени, когда сгорбленная фигура заковыляла из воды.
Припоминала, что не испытывала никаких эмоций, кроме страшного, бесконечного,
всеобъемлющего горя, когда она увидела обмякшую фигуру, которую Стефан положил
на дорогу.
И Бонни помнила лицо Стефана.
Она помнила, как он выглядел, пока они пытались хоть как-то
помочь Елене. Однако реально перед ними лежала вовсе не Елена, а восковая кукла
с чертами лица Елены. Эта кукла совершенно точно никогда не была жива, и она
определенно не была жива теперь. Бонни подумала, что просто глупо так ее
тискать, пытаясь заставить воду выйти из ее легких, — и все тому подобное.
Восковые куклы не дышат.
Бонни помнила лицо Стефана, когда он, наконец, сдался. Когда
Мередит боролась с ним и кричала что-то о целом часе без воздуха, о необратимом
поражении мозга. Слова тупо отфильтровывались в голове у Бонни, однако их
значение полностью пропадало. Девочка просто думала, как это странно, что, пока
Стефан и Мередит кричат друг на друга, они оба плачут.
А потом Стефан перестал плакать. Он просто сидел, сжимая в
руках куклу-Елену. Мередит еще немного покричала, но Стефан явно ее не слушал.
Он просто сидел. И Бонни никогда бы не смогла забыть его лица.
А затем что-то вдруг вспыхнуло в Бонни, возвращая ее к
жизни, пробуждая в ней чувствительность к страху. Она отчаянно вцепилась в
Мередит и стала лихорадочно озираться в поисках источника этого страха. Что-то
скверное… что-то ужасное надвигалось. Оно уже было почти здесь.
Стефан, похоже, тоже это ощутил. Он вдруг напрягся, замер,
как волк, почуявший запах.
— Что это? — прокричала Мередит. — Что с тобой такое?
— Вы должны идти! — Стефан поднялся, по-прежнему держа на
руках обмякшее тело Елены. — Должны отсюда выбраться!
— Что ты имеешь в виду? Мы не можем тебя оставить…
— Нет, можете! Убирайтесь отсюда! Бонни, уведи ее!
Никто и никогда еще не просил Бонни позаботиться о ком-то
другом. Люди всегда заботились о ней. Но теперь она схватила Мередит за руку и
потянула. Стефан был прав. Они уже ничего не могли сделать для Елены, а
оставаться здесь было опасно.
— Стефан! — кричала Мередит, пока Бонни изо всех сил тянула
ее прочь.
— Я положу ее под деревьями! Под ивами, не под дубами! —
крикнул он им вослед.
«Зачем он об этом сказал?» — задумалась Бонни.
Эта мысль некоторое время оставалась в какой-то глубинной
части ее разума, еще не захваченной страхом перед неистовой бурей.
Ответ был прост, и разум охотно предоставил его Бонни.
Потому что позднее Стефан не собирался ни о чем им рассказывать.
Глава 16
Давным-давно, где-то в лабиринте темных улочек на окраине
Флоренции, голодный, напуганный и измученный, Стефан дал себе клятву. Вернее,
несколько клятв, касавшихся использования Сил, которые он ощущал в себе, а
также обращения со слабыми, неловкими человеческими существами, роившимися
вокруг него.
Теперь он собирался все эти клятвы нарушить. Поцеловав
холодный лоб Елены, он положил ее под иву. Как-нибудь потом он вернется сюда,
чтобы присоединиться к ней. Если сможет.
Как Стефан и предполагал, поток Силы прошел над Бонни и
Мередит и последовал за ним, но теперь этот поток снова отдалился, и юноша
отступил, ожидая.
Однако он не позволит этому ожиданию затянуться.
Не обремененный ношей, Стефан перешел на длинные прыжки по
пустой дороге. Мокрый снег и ледяной ветер не слишком сильно ему досаждали.
Теперь его охватил охотничий порыв.
Стефан обратил все свои мысли на обнаружение добычи, которой
ему хотелось. Теперь — никаких мыслей о Елене. Возможно, он подумает о ней
потом, когда все закончится.
Тайлер и его дружки по-прежнему находились в ангаре. Они
понятия не имели, что на них надвигается, когда окно вдруг разлетелось на
сверкающие осколки, и шторм ворвался внутрь.
Хватая Тайлера за шею и погружая в него свои клыки, Стефан
твердо намерен был убивать. Прежде «не убивать» было одним из его правил, но
теперь он страстно хотел его нарушить.
