— Очень приятно познакомиться, — сказала я. —
Так давно мечтала попасть в «Артек». Жаль, что при таких обстоятельствах…
Петр вздохнул.
— Да, не говорите. Мы все так переживаем из-за
Настеньки… Вы с ней подруги?
— Нет, — я покачала головой. — Я на два курса
младше, честно говоря, даже лицо не припомню…
Петр кивнул, стал проглядывать мои документы.
Встреча с Настей меня не пугала, скорее всего, уж она-то мое лицо припомнит —
Завулон всегда тщателен в мелочах. Если в самом «Артеке» нет ни одного Иного,
то, значит, заезжал кто-нибудь из Ялты или Симферополя, подходил на минутку к
Насте… и теперь — она меня вспомнит.
— Работать вожатой доводилось?
— Да, но… не в «Артеке», конечно.
— Ну и что? — пожал плечами Петр. — Две тысячи
триста человек персонала, вот и все разница.
Тон, которым он произнес эти слова, не
слишком-то с ними согласовывался. Гордился он «Артеком», так гордился, словно
сам его основал; лично, с автоматом в руках, отбивал у фашистов; строил корпуса
и сажал деревца.
Я улыбнулась, всем своим видом показывая: «не
верю, но из вежливости промолчу».
— Настя работает в «Лазурном», — сказал Петр.
— Я вас к ней провожу, все равно Насте уже пора вставать. В пять утра у нас
идет машина в Симферополь… Вы-то как добрались, Алиса?
— Нормально, — сказала я. — На машине.
Петр поморщился.
— Ободрали, наверное?
— Да нет, ничего, — соврала я.
— И в любом случае, это несколько рискованно,
— добавил Петр. — Молодая, красивая девушка, одна ночью в машине с незнакомым
водителем.
— Их двое было, — сказала я. — И они были
увлечены общением друг с другом.
Петр не понял. Сказал со вздохом:
— Не мне вас учить, Алиса, вы человек
взрослый, сформировавшийся. Но поймите, всякое случается! «Артек» — это
территория детства, территория любви, дружбы, справедливости. Это то немногое,
что мы смогли сохранить! Но за пределами лагеря… люди бывают разные.
— Люди бывают разные… — покаянно согласилась
я. Удивительно, с какой искренней верой он произносил эти полные пафоса слова!
И впрямь в них верит.
— Ну хорошо, — Петр поднялся, легко подхватил
мою сумку. — Идемте, Алиса.
— Я могу и сама, только укажите дорогу…
— Алиса! — он укоризненно покачал головой. —
Заплутаете! У нас же территория — двести пятьдесят восемь гектаров! Пойдемте.
— Да. Макар, и то заплутал немного, —
согласилась я.
Петр уже стоял в дверях, но тут резко
обернулся:
— Макар? Мальчик лет пятнадцати? Опять был на
входе?
Я растерянно кивнула.
— Понятно… — сухо сказал Петр.
Мы вышли в теплую летнюю ночь. Уже светало,
Петр достал из кармана фонарик, но включать его не стал. Мы двинулись по
тропинке куда-то вниз, к берегу.
— Беда с этим Макаром, — обронил Петр на ходу.
— А что такое?
— Мало времени ему на сон нужно… видите ли… —
Петр невесело рассмеялся. — То к охране на вход удерет, то к морю, то вообще
куда-то за территорию.
— Я думала, это вроде поста на входе…
Пионерского… — предположила я.
— Алиса!
Подобные реплики у Петра получались
великолепно. Одним лишь произнесенным вслух именем он передал массу эмоций.
— Ночью детям надо спать! А не посты держать…
у входа в лагерь, у вечного огня, или еще где… И все нормальные дети ночью
спят, перебесятся перед сном, как положено — и спят. Они за день тут так
нарезвятся…
Под его ногами захрустел гравий, мы сошли с
выложенной плитками дорожки. Я сбросила босоножки, и пошла босиком. Было даже
приятно — твердые, прохладные камешки под ногами…
— С одной стороны — можно охране шею намылить,
— размышлял вслух Петр. — Чтобы гнали парня прочь. Но тогда что? К койке его
привязывать на ночь? Лучше уж пусть сидит среди взрослых, на виду, чем ночью,
один, в море купается…
— А зачем он так?
— Говорит, что ему достаточно спать три часа в
день, — в голосе Петра появилась какая-то тоскливая жалость. Он явно был из
тех, с кем интереснее беседовать по телефону или в темноте — мимика небогатая,
лицо скучное, но зато сколько интонаций в голосе! — И судя по тому, как носится
днем — и впрямь хватает. Только дело ведь не в этом…
— В чем? — я поняла, что он ожидает вопроса.
— Не хочет и минутки упускать из этого лета,
из «Артека», из своего детства, — теперь Петр был скорее задумчив. — Первый и
последний раз в «Артеке», а что у него еще было в жизни хорошего?
— Как — первый и последний раз? Этот мальчик
сказал…
— Он детдомовский мальчик, — объяснил Петр. —
Да и большой уже. Попасть к нам снова у него вряд ли получится. Сейчас,
конечно, ребенок может приезжать в «Артек» сколько угодно раз, но это за
деньги, а благотворительные смены…
Я даже отстала на шаг:
— Детдомовский? Но он так убедительно…
— Все они убедительно говорят, — спокойно
ответил Петр. — Наверное, что-нибудь очень крутое? Родители — бизнесмены, в
«Артек» ездит три раза в год, осенью собирается на Гавайи… Им же хочется
поверить, вот и фантазируют. Малыши — постоянно, те, кто постарше — реже. Но вы
ему понравились, наверное.
— Не сказала бы.
— В этом возрасте еще не умеют выражать
симпатию… — очень серьезно сообщил Петр. — Любовь и ненависть вообще легко
спутать, а уж в детстве… И знаете, Алиса… небольшое замечание…
— Да?
— Вы очень красивая девушка, а у нас все-таки
детский лагерь, в котором немало старших мальчиков. Я не прошу, чтобы вы не
пользовались косметикой, и все такое прочее, но… Постарайтесь не носить эту
мини-юбку. Она уж слишком короткая.
— Это не юбка короткая, — невинно ответила я.
— Это у меня ноги длинные.
Петр покосился на меня. Укоризненно покачал
головой.
— Извини, я пошутила, — быстро сказала я. —
Конечно, я не стану ее носить. У меня есть джинсы, шорты и даже длинная юбка. И
купальник очень закрытый!
Дальше мы шли молча.
