А в следующий миг, разом растеряв всю свою
преждевременную мудрость, Наташа вскочила и понеслась по берегу за каким-то
пацаном, брызнувшим на нее водой. Интересно, входит ли в понятие надежности
ежедневное обливание на пляже?
Я снова посмотрела на парня. Он уже перестал
возиться в воде, и теперь выгонял своих подопечных на берег.
Насколько замечательная фигура! И форма черепа
очень правильная. Может быть это смешно, но помимо хорошей фигуры я в мужчинах
ценю еще две вещи — красивую форму головы и ухоженные пальцы ног. Может быть,
это какой-то фетишизм?
Пальцы, конечно, я разглядеть не могла. А все
остальное мне пока нравилось.
Вернулась с донесением моя шпионка. Мокрая,
возбужденная, радостная. Плюхнулась рядом на песок, и зашептала, нервно
накручивая локон на палец:
— Его зовут Игорь Дмитриевич. Он веселый, и
вчера только приехал. На гитаре песни поет и интересные истории рассказывает. В
четвертом отряде вожатый уехал, у него жена сыночка родила, он думал, что через
месяц, а получилось сейчас!
— Надо же, как повезло, — сказала я, думая, в
общем-то, о своем. Учитывая, что способностей никаких у меня сейчас нет, и
заставить парня в себя влюбиться я не могу, такое совпадение очень кстати.
Только что приехал, никаких романов завести еще не успел… не собирается же он
провести всю смену занимаясь прикладной педагогикой? Сам идет в руки…
Олечка радостно захихикала, и совсем уж тихим
голосом добавила:
— А еще он холостой.
Ну что с ними поделаешь?
— Спасибо, Олечка, — я улыбнулась. — Пойдем
купаться?
— Ага…
Я подхватила радостно завизжавшую девочку и
вбежала в воду. Понятно, что к вечеру любимой темой для разговоров у девчонок
станет этот вожатый и мое к нему отношение.
И пускай.
Через пару дней я смогу заставить их забыть
все, что посчитаю нужным.
День пронесся, словно фильм в ускоренном
просмотре.
Аналогия была тем более к месту, что я
ухитрилась попасть в «Артек» как раз на шестой сезон, когда в нем традиционно
проводится детский кинофестиваль. Через два дня ожидалось торжественное
открытие, уже сейчас в каких-то лагерях выступали режиссеры и актеры. Никакого
желания смотреть старые и новые детские фильмы у меня не было, но это обещало
небольшой перерыв в надзоре за девчонками. А перерыва уже хотелось — я
чувствовала себя вымотанной, как после напряженного дежурства на московских
улицах.
После полдника, состоящего из яблочного сока и
булочки с романтическим названием «Лазурная», я не выдержала и позвонила
Завулону. Его телефон, работающий в любой точке мира спутниковый «Иридиум», не
отвечал, что могло означать лишь одно — шеф не в нашем мире, а где-то в
Сумраке.
Что ж, у него много дел.
И порой не самых приятных. Путешествие по
нижним слоям Сумрака, где полностью теряются аналогии с человеческим миром —
испытание не из легких. Я никогда не входила туда сама, на это нужны поистине
чудовищные силы. Лишь однажды, после моего дурацкого поступка, когда я попалась
на незаконном заборе энергии у людей…
Я почти ничего не помню из тех событий.
Завулон лишил меня сознания, одновременно и наказывая за проступок, и оберегая
от глубоких слоев сумрака. Но… иногда я что-то вспоминаю. Будто в сером беспамятстве
был краткий миг ясного сознания…
Это похоже на сон, или на бред. Может быть,
это и было бредом? Завулон, в облике демона, несет меня, перекинув через плечо.
Покрытая чешуей рука сжимает мои ноги, а голова болтается у самой земли, над
переливчатым, радужным песком. Я смотрю вверх, и вижу сияющее небо. Небо сплошь
из ослепительного света. И крупные черные звезды, рассеянные по этому небу.
А еще между мной и небом — две арки,
вознесенные на огромную высоту. Тускло-серые, будто из тумана вылепленные дуги…
ничего в них нет страшного, но почему-то охватывает жуть.
И шорох — сухой неприятный шорох со всех
сторон, будто дрожат, трутся друг от друга песчинки, или витает за пределами
зрения облако насекомых…
Наверное, это все-таки бред.
Может быть теперь, когда у нас все наладилось,
я рискну спросить у Завулона, что там, в глубинах Сумрака?
А день крутился, день стремительно несся к
вечеру. Я помирила поссорившихся Ольгу и Людмилу, мы вновь пошли на пляж, и Аня
впервые проплыла несколько метров самостоятельно. Выпучив глаза, барабаня
ладонями по воде и пуская тучу брызг, но проплыла…
Каторга, а не отдых! Это все для Светлых, уж
они-то с удовольствием будут заниматься воспитательной работой. Утешало меня
лишь приближение ночи. Клонилось к закату солнце, и даже неутомимые детки
начали уставать.
После ужина: рыба, блины, картошка — куда в
них только все это влезает — я уже была на взводе. Сейчас предстояло развлекать
девчонок еще два часа, прежде чем после второго ужина (можно подумать, что сюда
съехались сплошь дистрофики) настанет время сна.
Наверное, по моему лицу это чувствовалось.
Ко мне подошла Галина — вожатая седьмого
отряда. Я познакомилась с ней днем, скорее чтобы не выпадать из роли, чем из
реального интереса. Обычная человеческая девушка, готовый продукт
морализаторства Светлых — доброжелательная, спокойная, рассудительная. Ей
приходилось потруднее чем мне: в ее отряде собрались девочки лет
двенадцати-тринадцати, а это постоянные влюбленности, истерики, слезы в
подушку. И все равно, Галина пылала желанием мне помочь.
— Устала? — вполголоса спросила она, с улыбкой
поглядывая на моих девочек.
Я только кивнула.
— Первую смену всегда так, — согласилась
Галина. — Я в прошлом году, когда месяц отработала, решила, что больше сюда ни
ногой. А потом поняла, что уже не могу без «Артека».
— Как наркотик, — подсказала я.
— Да, — Галина даже не заметила моей иронии. —
Здесь все цветное, понимаешь? И краски все чистые, яркие. Ты еще не
почувствовала?
Я вымученно улыбнулась.
Галина взяла меня за руку, и, загадочно
оглядываясь на девчонок, прошептала:
— А знаешь, что? Сейчас четвертый отряд будет
костер разводить. Они нас позвали к костру, а я зову вас! Два часа передохнешь,
твои девочки и без тебя будут развлекаться.
