В соседнем номере неожиданно протрезвел вдрызг
пьяный сириец. Этажом ниже наконец-то проблевался маявшийся животом чех и
облегченно затих в обнимку с унитазом. В номере напротив пожилой бизнесмен с
Урала впервые в жизни хлестнул по щеке жену, чем завершил старую и затяжную
ссору — спустя час чете предстояло отмечать примирение в ресторане на втором
этаже. Если вблизи окажется Светлый — то стол я ему накрыл…
Но меня это интересовало мало. Я шел по Зову.
По Зову, который предназначался не мне.
Вечер плавно перетекал в ночь. Шумел проспект,
протяжно выл в троллейбусных проводах ветер. Почему-то природные звуки
вытесняли голоса цивилизации — может быть, потому что я прислушивался?
Направо, вдоль проспекта. Точно. Нахлобучив
поплотнее шапку, я зашагал по тротуару. Когда я почти дошел до длинного дома,
первый этаж которого занимали магазинные витрины с нелепыми бутафорскими
самоварами. Зов прекратился. Но я все равно уже знал, куда идти.
Следующий дом, и вон там, чуть не доходя до
перекрестка, узкая мрачная подворотня-тоннельчик. На этот раз наполненная
неподдельным густым мраком.
Ветер, как назло, усилился, хлестал в лицо,
пихался, как умелый регбист, и приходилось наклоняться вперед, чтобы хоть
как-то двигаться.
Вот и подворотня. Кажется, я опоздал. На фоне
еле-еле обозначенного пятна — противоположного входа в подворотню — на миг
застыл неясный силуэт; я различил только бледное, явно нечеловеческое лицо и
два тусклых отблеска в глазах. И, по-моему, зубы.
И все. Тот, кто здесь был, исчез, а тот, кто
здесь остался, перестал быть.
Я присмотрелся, склонившись над недвижимым
телом. Девушка, молоденькая совсем, лет шестнадцать. Со странной смесью
блаженства и муки в остекленевших глазах. Рядом валяется пушистый вязаный шарф
и такая же шапочка. Куртка расстегнута, шея обнажена. И четыре приметных точки
на шее.
Тому, что я вижу практически в полной темноте,
я даже удивиться не успел.
Я присел над девушкой. Вместе с кровью —
небольшим, надо сказать, количеством, не больше четверти литра — у нее выпили
жизнь. Высосали энергию — всю, до последней капли. Паршиво.
И тут, одновременно с двух сторон, в
подворотню ворвались люди. Точнее, не люди — Иные.
— Стоять! Ночной Дозор! Выйти из сумрака!
Я выпрямился, не сразу поняв, чего от меня
требуют, и тут же получил чувствительный удар — не кулаком, не ногой. Чем-то
белым-белым, как халат хирурга. Было не больно, просто обидно. Один из дозорных
направлял на меня короткий стержень с красным камнем на конце и, кажется,
намеревался ударить вторично.
И тут меня разом бросило на очередную
ступеньку. И даже не на следующую, а наверняка через одну-две.
Я вышел из сумрака. Теперь я понимал, что это
такое, когда все вокруг замедляется и появляется способность видеть в кромешной
тьме. Это — мир Иных. А мне приказывали — не предлагали, а именно приказывали —
вернуться в мир людей.
И я вернулся, послушно и безропотно. Потому
что так было надо.
— Назовись! — потребовали от меня. Я не видел
— кто, потому что в лицо мне светили фонариком. Мог разглядеть, но пока это
было просто не нужно.
— Виталий Рогоза, Иной.
— Андрей Тюнников, Иной, сотрудник Ночного
Дозора, — с видимым удовольствием представился тот, кто бил меня при помощи
боевого жезла.
Теперь я чувствовал, что били меня не в полную
силу, лишь профилактически. Но если надо, могли долбануть и посильнее, заряд
жезла позволял.
— Итак, Темный, что мы имеем? Свежий труп, и
тебя рядышком. Объяснения будут? Или, может быть, у тебя найдется лицензия? А?
— Андрюха, не гони, — одернули его из темноты.
Но Андрюха не внял, лишь досадливо отмахнулся:
— Погоди! И снова мне:
— Ну, что? Молчишь, Темный? Сказать нечего?
Я действительно молчал.
Андрюха Тюнников был магом; естественно,
Светлым и едва-едва перевалившим через пятую ступень… Таким я был вчера.
Амулет заряжал явно не он — чувствовалась
работа мага поматёрее. Да и те двое, что стояли у него за спиной, мне
показались ребятами посильнее. С противоположной стороны подворотню перекрывала
одинокая девчонка, невысокая и молоденькая, но именно она была самой опытной и
опасной во всей группе. Она была боевым магом-трансформом. Кем-то вроде
светлого оборотня.
— Ну так что, Темный? — настаивал Андрюха. —
Все молчишь? Понятно. Предъяви-ка регистрацию! И дайте знать кто-нибудь
Дневному Дозору, что у нас тут браконьер-Темный…
— Дурак ты, Андрюха, — насмешливо сказал я. —
Обрадовался! Браконьера поймал! А ты на жертву хоть смотрел, а? Кто ее уделал,
по-твоему?
Андрюха осекся и скосил глаза на мертвую
девчонку. Кажется, он начал понимать.
— Ва… Вампир… — промямлил он.
— А я кто?
— Ты м-маг… — От растерянности Андрюха даже
заикаться начал.
Я обернулся к девушке, поскольку решил, что
разговаривать стоит именно с ней.
— Когда я пришел, все уже было кончено.
Вампира я видел, но вне тоннеля, он удрал во двор. Девчонка была уже мертва, ее
вычистили в ноль, а крови только отхлебнули. Я — приезжий, пару часов как с
поезда, живу в «Космосе».
И не удержался, добавил:
— Не первый раз браконьерствуют вампиры в этой
подворотне, да?
Теперь-то я видел следы былого здесь, прямо на
асфальте и на стенах. Теперь, когда прыгнул сразу через несколько ступенек.
— Только в прошлый раз вам повезло больше,
Светлые… А следы зачистили, к слову, хреново, до сих пор видны.
— Не думай, что мы тебе очень благодарны, —
процедила девушка мрачно. — И еще: я все-таки хочу взглянуть на твою
регистрацию.
— Да пожалуйста. — Я покорно продемонстрировал
печати. — Надеюсь, я больше не нужен? Не смею мешать вашим несравненным
детективам в поисках браконьера.
— Тебя найдут завтра, — сухо сообщила девушка.
— Если понадобишься.
— Не возражаю! — хмыкнул я. И, отодвинув с
дороги одного из дозорных, вышел на проспект.
Личину обычного Темного я сбросил шагов через
сто.
