— Гэллемар! — позвал Эдгар, и один из троих,
как и дежурный внизу — вервольф, неохотно оторвался от какой-то думообразной
игры.
— Да, шеф?
— Оперативную сводку новостей мне! Перемещения
реагентов и артефактов большой силы. Пропажи, исчезновения, контрабанда. Самые
свежие события!
— А что? — оживился тот, кого назвали
Гэллемаром. — Жареным пахнет?
— Светлые располагают информацией, будто в
Москву пытаются протащить артефакт. Живо, Гэллемар! Гэллемар обернулся к
остальным игрокам:
— Эй, оболтусы! За работу!
Оболтусы мгновенно переключились — спустя
секунды я уже слышал тихое шуршание клавиш, а бесконечные, полные монстров
коридоры на экранах сменились светлыми окошками «Нетскейпа».
Эдгар увлек меня в кабинет, отделенный от зала
стеклом и жалюзи. Шагрон куда-то ненадолго убежал, но вскоре вернулся с банкой
«Чибо» и пакетом финской ледниковой воды. Воду он вылил в чайник и ткнул
пальцем на соответствующую кнопочку. Чайник почти сразу же трудолюбиво зашумел.
— Сахар у тебя есть, надеюсь? — проворчал
Шагрон.
— Найду. — Эдгар опустился в кресло и
предложил мне другое: — Садитесь, коллега. Вы не против, если я буду звать вас
просто Виталием?
— Нет, конечно. Зовите.
— Отлично. Итак, Виталий, я сейчас буду
говорить, а вы меня поправляйте, если что не так. Договорились?
— Договорились! — с готовностью согласился я.
Потому что слабо представлял, какие вынырнувшие из подсознания байки сейчас
буду травить этим целеустремленным сотрудникам Дневного Дозора.
— Правильно ли я понял, что о вышеупомянутом
артефакте у вас нет никакой информации?
— Правильно, — подтвердил я.
— Жаль, — искренне огорчился Эдгар. — Это
сильно упростило бы дело…
Вообще говоря, у меня не то что о
вышеупомянутом, у меня о всех, абсолютно всех артефактах, способных
заинтересовать Эдгара, не имелось никакой информации. В области, где опытные
Иные чувствовали себя знатоками, я покуда разбирался еще хуже, чем известное
животное в известных фруктах.
— Тогда перейдем к следующему пункту. Вы
прибыли с Украины, я правильно понял?
— Правильно. Из Николаева.
— С какой целью?
Я поразмышлял с полминуты. Меня не торопили.
— Трудно сказать, — честно признался я. —
Видимо, без определенной цели. Просто надоело без дела сидеть дома.
— Вас инициировали совсем недавно, так ведь?
— Так.
— Захотелось мир посмотреть?
— Наверное.
— Тогда почему Москва, а не, скажем, Багамы?
Я пожал плечами. А в самом деле — почему? Не
оттого же, что у меня до сих пор нет загранпаспорта?
— Не знаю. На Багамы летом ехать надо.
— В Южном полушарии сейчас лето. И там полно
мест, куда можно съездить.
Да, действительно. Об этом я не подумал.
— Все равно не знаю, — ответил я. — Позже,
может быть…
Мне показалось, что Эдгар хотел спросить еще о
чем-то, но тут в кабинет без стука вбежал Гэллемар. Глаза у него были круглые,
словно у мышонка Джерри, неожиданно узревшего в непосредственной близи своего
вечного преследователя Тома.
— Шеф! Берн, Коготь Фафнира! Его изъяли из
схрона Инквизиции! Вся Европа третий час на ушах стоит!
Шагрон не выдержал — вскочил. Эдгар сдержался,
но глаза у него заблестели, и, даже не погружаясь в сумрак, я различил
оранжевые струи, народившиеся в его ауре. Впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Информация открытая?
— Нет. Закрытая. Официальных заявлений
Инквизиция пока не делала.
— Источник?
Вервольф замялся.
— Источник неофициальный. Но надежный.
— Гэллемар, — со значением намекнул Эдгар. —
Источник?
— Свой человек в Пражском информационном
агентстве, — сознался Гэллемар. — Иной. Темный. Я отловил его на приватном
чате.
— Так-так-так…
Мне очень хотелось о чем-нибудь спросить, но,
понятное дело, пока оставалось только хлопать глазами и молчать, впитывая
значительные, но, увы, непонятные фразы.
— А Светлые откуда знают? — недоуменно спросил
Шафон.
— Мало ли… — Эдгар смешно пошевелил бровями. —
У них широкая сеть информаторов…
— Состояние «Алеф», — отрывисто сказал Эдгар
Гэллемару. — Вызывай персонал…
Через каких-то полчаса в офисе стало людно.
Понятно, что все присутствующие были Иными. И понятно — Темными.
А я по-прежнему ничего не понимал.
Когда Антон вернулся в шестьсот двенадцатый
номер, Илья сидел в кресле и массировал виски, а Гарик нервно ходил по ковру —
от окна до дивана. Толик с Тигренком присели на диван, а в дверном проеме
спальни маячил Медведь.
— …меня засек, между прочим, — мрачно говорил
Медведь. — Не помогло твое «облако».
— А эстонец?
— Эстонец как раз не засек. И Шагрон, понятно,
тоже. А этот — почти сразу.
— Ерунда получается, братцы. Не может же он
быть сильнее эстонца? — сказал Гарик.
— А почему, собственно, не может? —
поинтересовался Илья, не поднимая головы. — Еще пару часов назад мне казалось,
что я знаю всех четверых Темных Москвы, с которыми в одиночку не совладаю.
Теперь я уже ни в чем не уверен.
Антон привалился к холодильнику; вопрос,
готовый сорваться с языка, до поры до времени завис. Разговор вышел интереснее,
чем показалось Антону с самого начала.
Впрочем, его опередила Тигренок:
— Илья! Не желаешь ли ты объясниться?
Касательно артефакта.
Илья порывисто встал. Начал:
