Всегда смешно наблюдать за такими влюбленными
щенками. Флиртовать с ними скучно, заниматься сексом противно, но вот наблюдать
— одно удовольствие. Надо будет как-нибудь его поцеловать…
Впрочем, через минуту влюбленный сосед уже
выскочил у меня из головы. Я проголосовала. Первый автомобиль проехал мимо —
водитель посмотрел тоскливыми, жадными глазами, но рядом с ним сидела жена.
Следующая машина остановилась.
— Мне в центр, — сказала я, чуть пригнувшись к
окну. — На Манежную.
— Садитесь, — водитель, интеллигентного вида
шатен лет сорока, потянулся, открывая дверь. — Такую симпатичную девушку
обязательно подвезу.
Юркнув на переднее сиденье старенькой
«девятки» я опустила стекло до отказа. Ветерок ударил в лицо — хоть какое-то
облегчение.
— На метро быстрее бы добралась, — честно
предупредил водитель.
— Не люблю метро.
Водитель кивнул. Он мне понравился — пялится
не особо сильно, хотя я явно переусердствовала с «паранджой», машина ухоженная.
А еще у него были очень красивые руки. Сильные, мягко, но цепко лежащие на
руле.
Жалко, что я спешу.
— На работу опаздываете? — предположил
водитель. Он обращался на «вы», но как-то очень лично, интимно. Оставить, что
ли, ему номер? Я ныне девушка свободная, могу делать все, что захочу.
— Да.
— Интересно, кем работают такие красивые
девушки? — это даже не было попыткой знакомства, или комплиментом, скорее —
искренним любопытством.
— Про всех не знаю. А я работаю ведьмой.
Он засмеялся.
— Работа как работа… — я достала сигареты,
зажигалку. Водитель мимолетно глянул с легким неодобрением, и поэтому
спрашивать разрешения я не стала. Просто закурила.
— А в чем состоят обязанности ведьмы?
Мы вывернули на Русаковскую, и водитель
прибавил скорости. Может быть, успею вовремя?
— Когда как, — уклончиво ответила я. — В
основном — противостоять силам Света.
Водитель, похоже, принял игру — которая игрой
вовсе не являлась.
— Значит, ты на стороне мрака?
— Тьмы.
— Здорово. У меня есть одна знакомая ведьма.
Теща, — водитель хохотнул. — Но она уже на пенсии, слава Богу. А чем тебе не
нравятся силы света?
Я украдкой проверила его ауру. Нет, все в
порядке — человек.
— Они мешают. Вот скажите — что для вас
главное в жизни?
Водитель подумал секунду:
— Жизнь. И чтобы не мешали жить.
— Правильно, — согласилась я. — Каждый хочет
быть свободным. Правда?
Он кивнул.
— Вот мы, ведьмы, и боремся за свободу. За
право каждого делать то, что ему хочется.
— А если человек хочет зла?
— Это его право.
— Но если он при этом нарушает права других
людей? Вот я сейчас подрежу кого-нибудь, и нарушу его права.
Мне стало смешно. Мы вели почти классический
диспут на тему «Что есть Свет, и что есть Тьма». И мы, Темные, и те, кто
называет себя Светлыми — все мы промываем новичкам мозги на эту тему.
— Пытаются нарушить твои права — помешай это
сделать. Ты имеешь на это право.
— Понятно. Закон джунглей. Кто сильнее, тот и
прав.
— Сильнее, умнее, дальновиднее. И это вовсе не
закон джунглей, это закон жизни. Разве бывает иначе?
Водитель подумал, и покачал головой.
— Нет, не бывает. Значит я имею право сейчас
свернуть куда-нибудь, наброситься на вас, и изнасиловать?
— Вы уверены, что сильнее меня? — спросила я.
Мы как раз остановились на перекрестке, и
водитель внимательно посмотрел на меня. Покачал головой:
— Нет… не уверен. Но я же не потому не нападаю
на девушек, что они могут дать отпор!
Он начал слегка нервничать. Разговор вроде бы
был шутливый, но что-то неладное он чувствовал.
— Еще потому, что могут посадить в тюрьму, —
сказала я. — И все.
— Нет, — твердо сказал он.
— Да, — я улыбнулась. — Именно поэтому. Вы
ведь нормальный, здоровый мужик, и реакции у вас правильные. Но есть закон, и
поэтому вы предпочитаете не нападать на девушек, а вначале за ними ухаживать.
— Ведьма… — пробормотал водитель, криво
улыбаясь. Резко газанул.
— Ведьма, — подтвердила я. — Потому что говорю
правду, и не кривлю душой. Ведь каждый хочет жить свободным. Делать то, что ему
хочется. Совсем уж все не получается, ведь у всех есть свои желания, но
стремления у каждого именно таковы. И вот, из их противоборства и рождается
свобода! Гармоничное общество, в котором каждый хочет получить все, хотя и
вынужден мириться с чужими желаниями.
— А как же мораль?
— Какая еще мораль?
— Общечеловеческая.
— Какая? — спросила я.
Ничего нет лучше, как ставить человека в тупик
требованием сформулировать свой вопрос. Люди обычно не думают над смыслом
сказанных слов. Им кажется, что слова передают истину, что на слово «красный»
человек представит себе спелую малину, а не пролитую кровь, что слово «любовь»
вызовет в памяти сонеты Шекспира, а не эротические фильмы «Плейбоя». Вот и
встают в тупик, когда сказанное слово не дает нужного отклика.
— Есть же основы, — сказал водитель. — Догмы.
Табу. Эти… как их… заповеди.
— Ну? — подбодрила я.
— Не укради.
Я засмеялась. Водитель тоже улыбнулся.
— Не возжелай жены ближнего своего, — теперь
уже он улыбался вовсю.
— Получается? — спросила я.
— Когда как.
— И даже «не возжелать» получается? Вы так
хорошо контролируете свои инстинкты?
— Ведьма! — со вкусом сказал водитель. — Ну
каюсь, каюсь…
— Не надо каяться! — остановила его я. — Это
же нормально. Это свобода! Ваша свобода. И украсть… и возжелать.
— Не убий! — изрек водитель. — А? Что скажешь?
Общечеловеческая заповедь!
