Не теряя времени, я занялся кое-какими приготовлениями. В саквояже среди прочего у меня лежала освященная облатка (я постарался дополнительно наделить ее максимальной магической силой, какая была мне доступна) и кусок замазки. Я мелко раскрошил облатку, перемешал ее с замазкой, потом раскатал между ладонями в длинный и тонкий жгут. Жгут я разделил на небольшие полоски, которыми запечатал все трещины вокруг двери склепа.
Покончив с приготовлениями, я велел своим спутникам укрыться за памятниками, стоявшими на соседних могилах. Мы затаились и стали ждать. Прошло не более двадцати минут, но, как всегда бывает в таких случаях, каждая из них казалась нам вечностью.
Неожиданно среди стволов тиса мелькнула белая фигура, двигавшаяся в направлении склепа. Фигура имела человеческие очертания и несла в руках что-то темное, похожее на небольшой сверток, который она прижимала к груди. Я подал сигнал своим спутникам. Буквально в то же мгновение белая фигура остановилась и склонилась над свертком. Послышался пронзительный детский крик и тут же стих.
Мои спутники мгновенно насторожились. Джон уже был готов броситься спасать ребенка, Квинси собирался сделать то же самое, хотя оба даже не представляли, в какой опасности находился малыш. Однако я подал им знак не двигаться, и они с явной неохотой подчинились.
Вскоре таинственная фигура подошла ближе, еще ближе, и в неверном лунном свете все мы увидели знакомые черты Люси Вестенра.
Да, именно "знакомые черты", ибо все остальное в ней разительно переменилось. Глаза Люси стали жесткими и холодными, они обольщали, словно глаза какой-нибудь уличной "жрицы любви". Нежные, мягкие губы кривились в насмешливо-чувственной улыбке. Они были приоткрыты, обнажая длинные острые зубы. С губ капала кровь. Она стекала ярко-красной струйкой с подбородка, оставляя жуткие пятна на некогда белых погребальных одеждах.
Я подал сигнал моим спутникам, и мы одновременно вышли из-за своих укрытий. Заметив нас, вампирша зашипела, как дикая кошка, почуявшая угрозу. При виде Артура она с нечеловеческим безразличием отшвырнула несчастное дитя в сторону.
– Артур, – томным, сладострастным голосом промурлыкала Люси. – Мой милый супруг, подойди же ко мне.
Раскинув руки как для объятия, Артур послушно двинулся к ней. Его глаза, еще совсем недавно переполненные горем, начали стекленеть. Не удивлюсь, если вампирша своими чарами заставила Артура видеть в ней прежнюю Люси.
Я прыгнул между ними и, выхватив из кармана золотое распятие, поднес его к самому лицу вампирши. Я делал это не без тревоги, ибо не знал, восприимчива ли она к священным талисманам или нет. Новоявленные вампиры никогда не были для меня серьезными противниками, ибо по силе они в десятки, если не в сотни раз уступали Владу. Но с Люси начиналась новая порода неумерших, она стала первым порождением Дракулы Всемогущего.
То ли вмешались небеса, то ли мне просто повезло, но распятие возымело свое действие. Вампирша зашипела и отступила. Она метнулась к двери склепа, надеясь укрыться внутри. (Конечно же, она была новичком в мире нежити – опытный вампир поспешил бы исчезнуть и найти себе другое укрытие.)
Образовав полукруг, мы стали приближаться к двери, намереваясь взять вампиршу в клещи и отрезать ей все пути к бегству. Люси вела себя, как загнанный зверь. Покоряться нам она не собиралась. У нее оставалось только две возможности: спастись бегством или вступить с нами в противоборство.
Сладострастное выражение на ее лице вмиг сменилось бешеной яростью, сощуренные глаза пылали неукротимой ненавистью, зловеще поблескивали острые зубы, больше похожие на зубья пилы. Перед нами была дьяволица, явившаяся из глубин преисподней. Увидев вампиршу в ее истинном обличье, Артур испуганно застонал.
Не спуская с чудовища глаз, я крикнул Артуру:
– Друг мой! Разрешаете ли вы мне сделать то, что надлежит?
Я не видел выражения его лица, но мне было достаточно услышать его голос, чтобы понять состояние лорда Годалминга.
– Делайте! – простонал он. – Делайте все, что нужно. Не приведи Господь снова увидеть такой ужас!
Я поставил фонарь на землю и двинулся в сторону шипящей вампирши. Я намеревался распечатать одну из щелей, чтобы загнать Люси внутрь, а затем запереть ее в склепе. Мне помешал неведомо оттуда взявшийся сильнейший порыв ветра. Я отлетел назад и упал в холодную мокрую траву. Ветер удерживал меня, не позволяя поднять головы, в его реве тонули все звуки. Кое-как приподнявшись, я увидел Люси в объятиях Влада.
Пожалуй, это было самым ужасающим зрелищем. Люси с неистовым обожанием глядела на своего создателя. Влад стоял сзади, одной рукой он обнимал Люси за талию, другая лежала у нее на груди. Не представляю, как Артур выдерживал эту мерзость. Я вообразил себя на его месте и содрогнулся. Оба вампира испытывали приступ безумной страсти. Удивительно, как еще они не принялись совокупляться прямо на наших глазах!
Потом Влад повернулся ко мне. Его побагровевшее лицо готово было взорваться от безумной ярости и ненависти. Он был молод, полон сил и нечеловечески красив: длинные черные волосы, такие же черные усы и борода-эспаньолка. От моего злейшего врага исходило такое обаяние, что даже я почувствовал магнетическую силу, влекущую меня к нему.
– Так это ты задумал причинить вред моей возлюбленной? – загремел он, перекрывая рев ветра. – Да как ты смел?
Ветер неожиданно стих. Словно забыв о недавних страстных объятиях, Влад грубо оттолкнул Люси. Его белая рука потянулась к моей шее. И тут Джон (из всех троих только он знал, чем это мне грозит) набросился на Колосажателя с кулаками.
Удары совершенно искренне забавляли Влада. Джон вкладывал в них всю свою силу, но вампир только смеялся, и на его фарфорово-белых щеках проступили ямочки. Затем он взял Джона за руку и за ногу и поднял над головой, после чего повернулся, примериваясь взглядом к ближайшему высокому надгробию из белого мрамора.
Артур с угрожающими криками стал приближаться к вампиру. Практичный Квинси выхватил револьвер и выстрелил три раза подряд, целясь Владу прямо в грудь. Пули прошли навылет – вампир даже не обратил на них внимания. Изумленный техасец, выпучив глаза, недоумевающе глядел то на револьвер, то на Влада.
Я знал: в любую секунду вампир мог швырнуть Джона на мраморное надгробие. Даже прежний, одряхлевший Влад легко бы это проделал. В любую секунду голова Джона могла расколоться, ударившись о камень. Сын, мой сын погибнет! Отцовская отчаянная любовь заслонила все, и я крикнул:
– Остановись! У тебя в руках мой сын! Убив его, ты убьешь себя!
Много лет я оберегал своего единственного наследника от правды о его происхождении. А теперь эта горькая истина была моей единственный надеждой его спасти. Влад остановился, покосился на Джона и ответил мне:
– Лжешь! Он не считает себя твоим сыном!
И все же по его лицу пробежала тень сомнения. Видимо, ему передалось замешательство Джона, когда тот услышал мои слова.
