Джованна зажала нос. Я же невольно заметила, что с залива кроме запаха соленой воды, который я так любила, теперь доносился еще один запах, слабый, но жуткий, — запах гниющей плоти. Очевидно, проще оказалось избавиться от мертвых, предав их воде, а не земле.
Стены вокруг Кастель Нуово напоминали оскал безумца с недостающими зубами.
— Ну да ничего, — сказал Феррандино и показал вперед. — Смотрите, кто нас встречает.
Я посмотрела вперед и улыбнулась впервые после нашего возвращения в Неаполь: там высилась, целая и невредимая, триумфальная арка Альфонсо I, и наша карета проехала под ней, мимо ожидающих стражников, которые держали ворота открытыми для нас.
Во дворе, вытоптанном и лишившемся сада, какой-то капитан отделился от своего отряда, подбежал к карете, открыл дверцу и поклонился.
— Добро пожаловать, ваше величество, — сказал он и помог Феррандино спуститься. — Мы вынуждены извиниться за то состояние, в котором пребывает королевский дворец. Мы надеялись привести его в порядок к вашему прибытию, но, к несчастью, большинство здешних слуг были убиты. Нам пришлось нанять необученных простолюдинов и обедневших дворян, а они слишком медлительны.
— Это неважно, — любезно отозвался Феррандино. — Мы рады вернуться домой.
Но счастье, которое я испытала, войдя в огромные двери, вскоре улетучилось. Капитан повел нас к тронному залу, где король должен был встретиться с сенешалем и обсудить, как восстановить дворец и что делать с надвигающимся голодом. Мы шли по коридорам, на стенах которых до сих пор видны были зарубки от клинков и пятна крови. Портреты наших предков были вырезаны из рам и изорваны, позолоченные рамы украдены; обрывки полотен валялись на полу. Статуи, ковры, гобелены, канделябры — все вещи, которые я помнила с детства и которые казались мне такими же вечными и неизменными, как право нашей семьи на корону, — все было украдено. Мы шли по голому полу, мимо голых стен.
— Они забрали все, — с горечью произнесла Джованна. — Все.
Голос Феррандино прозвучал на удивление жестко.
— Такова война. С этим ничего не поделаешь, и жаловаться бесполезно.
Джованна замолчала, но ненависть в ее глазах не погасла.
В нише, где я убила стражника-предателя, пол и стены были по-прежнему забрызганы кровью; следы совершенного мною убийства еще только предстояло убрать.
Когда мы добрались до тронного зала, мое негодование лишь возросло. Окна, выходящие в сторону порта, были разбиты и зияли зазубренными осколками; во всех углах валялись разбитые винные бутылки. Какие-то крестьянки поспешно сметали стекла в кучу.
— Его величество король Феррандино! — объявил капитан.
Женщины остановились; зрелище короля с его придворными настолько потрясло их, что одна даже перекрестилась вместо того, чтобы преклонить колени. Еще одна служанка стояла на коленях на верхней ступеньке у трона и энергично терла его сиденье тряпкой; теперь же она извернулась в поясе и попыталась изобразить поклон. Само огромное кресло было изрублено; глубокие зарубки на поручнях и ножках изуродовали резной узор.
Подушка с трона лежала рядом на полу; она была исполосована и покрыта какими-то темными пятнами, которые я сначала приняла за вино. Я подошла к ней, наклонилась и тут же с омерзением отшатнулась, почувствовав запах мочи.
— Ваше величество, ваши высочества! — воскликнула служанка. — Простите, пожалуйста! Здесь так много нужно убрать — французы, прежде чем удрать, загадили весь дворец. Они даже трон, и тот осквернили.
— Единственный способ, которым французы могли бы осквернить наш трон, — тут же возразила я, — это посадить на него кривую задницу короля Карла.
При этих словах все мои спутники рассмеялись, хотя в смехе их было мало веселья.
Дверь в королевский кабинет была открыта; сквозь дверной проем видно было, что огромный письменный стол Ферранте изрублен в щепки и обломки сложены у камина. Место прекрасных кресел, некогда украшавших кабинет, заняли грубые стулья, конфискованные у какого-то простолюдина. Сенешаль стоял, ожидая нас.
— Я прошу прощения за эту обстановку, ваше величество, — сказал он. — Нам потребуется некоторое время, чтобы привезти подобающую мебель.
— Это неважно, — отозвался Феррандино и прошел в кабинет.
Мы же разошлись по своим прежним покоям, присмотреть, как будут распаковывать наши вещи. Я не ожидала найти там что-либо из своей мебели — но и не ожидала увидеть донну Эсмеральду: она приплыла на одном корабле с нами, но ехала в другой карете с прочими придворными. Теперь она сидела на полу моей спальни, разметав юбки по полу, и на лице ее была написана ненависть.
— Ваша кровать! — негодуя, выпалила она. — Ваша прекрасная кровать! Эти ублюдки сожгли ее! Весь потолок теперь в копоти!
Я была ошеломлена. Я никогда еще не слышала, чтобы донна Эсмеральда изъяснялась подобным образом. Но ее муж погиб в бою с анжуйцами — людьми с французской кровью в жилах, и, возможно, в ее глазах они ничем не отличались от тех, кто пришел сюда вместе с Карлом.
— Это неважно, — повторила я слова Феррандино. — Это неважно, потому что эти ублюдки убрались прочь, а мы вернулись.
И я осталась в Неаполе. Первые несколько месяцев было трудно. Еды недоставало, а из-за расходов на восстановление сенешаль не разрешал нам ввозить вино или продовольствие; мы сильно зависели от успехов тех немногих местных охотников и рыбаков, которые пережили войну. Мы пили воду и обходились без привычной свиты слуг; нередко я помогала донне Эсмеральде, единственной моей компаньонке, исполнять работу служанки.
И все же положение улучшалось с каждым днем, и мы были исполнены оптимизма, особенно после того, как Феррандино заручился поддержкой своего народа.
Затем в момент раздражения Джофре, уставший от тягот, заявил, что нам лучше будет вернуться в Сквиллаче. Я тут же попросила аудиенции у Феррандино и вскоре получила дозволение явиться к нему.
К этому времени у него уже появился стол, хотя и не такой великолепный, как предыдущий, и приличное кресло. Феррандино пребывал в приподнятом настроении. Теперь, когда обстановка в королевстве стабилизировалась, а стычки, вспыхивавшие время от времени, прекратились, он назначил дату своей официальной коронации и венчания с Джованной. Я напомнила королю:
— Когда-то вы сказали, что мое присутствие приносит вам удачу. Вы в это верите?
Король улыбнулся и поддразнивающим тоном произнес:
— Верю.
— Тогда позвольте мне и моему мужу остаться в Неаполе. Издайте официальный указ, что мне не следует возвращаться в Сквиллаче, если только того не потребуют чрезвычайные обстоятельства.
Взгляд Феррандино сделался серьезен.
— Я уже когда-то сказал тебе, донна Санча, что ты получишь у меня все, что угодно, стоит тебе лишь попросить. Ты просишь о незначительной услуге, и я с радостью окажу ее тебе.
