Двадцать три
Как и предсказывал де Шальяк — и Алехандро усердно молился, чтобы это произошло, — симптомы таинственной болезни графини Элизабет вернулись на следующее же утро. Пришлось им снова ехать; де Шальяк не мог изменить данному королю слову позаботиться о здоровье принца и его семьи, какой бы незначительной ни была болезнь.
Алехандро скакал бок о бок с Джеффри Чосером, охранники держались позади. Де Шальяк значительно отстал от остальных, лелея свое возмущение этой ничтожной, никому не нужной поездкой. Время от времени Алехандро оглядывался и награждал француза улыбкой, которая лишь усиливала раздражение последнего.
Где-то на полпути Алехандро наклонился к Чосеру и негромко спросил:
— Вам ведь по душе интриги, юный Чосер?
— Неужели это так заметно?
— Не меньше, чем синяки на заднице у шлюхи, — ответил Алехандро.
Он не привык к таким выражениям, но парню, похоже, непристойности нравились, и Алехандро хотел создать ощущение дружеской близости между ними.
Чосер рассмеялся.
— Ну, они не так уж бросаются в глаза.
— Я готов предоставить вам возможность стать участником интриги высочайшего свойства.
— Ох, я весь внимание, сэр!
— Насколько я понимаю, Чосер, вы преданы лорду Лайонелу?
— Вообще-то моя истинная преданность принадлежит леди Элизабет, хотя, если милорду требуется, я всегда к его услугам.
— Однако на верность вы присягали…
— Графине, сэр. Я начал свое служение в ее семье.
— Она умеет выбирать пажей. Вы человек очень способный. И сообразительный.
— Спасибо на добром слове, доктор. Однако внутри меня есть еще «сообразительность» особого рода, которая пока не нашла себе выхода. Я мечтаю о том дне, когда мое служение закончится и я смогу полностью посвятить себя литературе.
Это признание удивило Алехандро. Оказывается, их мечты очень схожи.
— Вы человек того же душевного склада, что и я.
— Очень может быть. Однако расскажите, доктор, что за интрига?
— Ах, я чуть было не забыл! Помните Жака, племянника мсье Марселя?
— Конечно. Грубоватый рыжеволосый парень, слегка развязный. Однако… не явись тогда он и его дядя столь вовремя, моя добрая репутация могла быть навсегда скомпрометирована.
Алехандро усмехнулся.
— Ваша добрая репутация сохраняется в целости и неприкосновенности ровно до тех пор, пока в очередной раз не представится возможность ее скомпрометировать. Насколько я помню, тем вечером эта возможность имела очень даже миловидный облик.
— Пожалуй. Так что этот Жак, мой невольный спаситель?
Алехандро заговорщицки улыбнулся Чосеру.
— Он обещал помочь мне.
— В чем?
— В организации встречи с некоей леди.
— Возможно, эта леди мне знакома, доктор? — с живейшим интересом спросил Чосер.
— И очень близко, друг мой. Очень близко.
Парень расплылся в улыбке.
— И леди тоже будет желать этой встречи?
— Надеюсь, об этом мне поведаете вы — учитывая вашу близость с ней.
— По моему мнению, добрый сэр, все леди на свете должны желать встречи с вами — учитывая ваш изящный облик, острый ум и, позвольте заметить, атмосферу очарования, которая вас окружает.
«Атмосферу очарования? Это просто смешно!»
Однако если парень так думает, это Алехандро на руку.
— Вы льстите мне, — сказал он. — Но вы не ответили на мой вопрос. Прошу вас, сделайте это и будьте откровенны.
— Не сомневаюсь, она останется довольна. Однако главная трудность в том, как сделать так, чтобы вы могли принять участие в этой встрече, верно?
— Де Шальяк хочет, чтобы я посвящал все свое время нашей работе, а не тратил его на подобного рода встречи. В этом он очень требователен и обладает тонким чутьем, прямо как слон.
— Слон! Вы видели этих замечательных животных?
— Только в книге.
— Расскажите, на что они похожи.
— В другой раз, Чосер. Мы еще не разработали свой заговор, а время уходит.
— Ох, да! Простите.
— Юношеский восторг всегда простителен. В любом случае те два головореза, которые скачут позади, охраняют меня днем и ночью — де Шальяк приставил их следить, чтобы я не отрывался от нашей работы…
— И эта работа, ввиду ее секретности, интригует сама по себе, должен заметить.
— И это мы обсудим в другой раз. В данный момент меня волнует только интрига любовная. Ревнивое внимание де Шальяка не оставляет мне возможности встретиться с упомянутой леди наедине.
— А вы уверены, что ревность де Шальяка связана только с работой, что он не ревнует вас в некотором другом смысле? Может, он не хочет, чтобы вы встретились с графиней, потому что это задевает не только его сердце, но и… другое место.
Алехандро оторопело поглядел на Чосера.
— Это всего лишь наблюдение, доктор, не смотрите на меня так. Он не сводит с вас глаз.
Если Алехандро и заметил это, то не придал значения. Однако Чосер был прав; де Шальяк наблюдал за ним более внимательно, чем требовалось, даже учитывая, что он его пленник.
— И это Париж, где Бог, похоже, часто отводит взгляд, — закончил Чосер.
Алехандро неловко поерзал в седле.
— Думаю, не время сейчас обсуждать замыслы Божьи.
Чосер рассмеялся.
— Тоже правда. Тогда к делу.
— Жак согласен помочь мне сбежать от де Шальяка, всего на один день, чтобы я мог провести какое-то время наедине с той леди, о которой мы говорили. Он готов замаскироваться и похитить меня. Ваша помощь будет состоять в том, чтобы сообщить ему, когда леди в следующий раз призовет меня к себе. Об этом я рассчитываю договориться сегодня, а вы, если не возражаете, отнесете Жаку записку, где будет указано время. Нужно приглядеть подходящее место по дороге, где я сверну за угол, а мои охранники еще не успеют. Если все пойдет хорошо, я наконец смогу встретиться с леди с глазу на глаз.
— По-моему, это вполне реально. Не слишком хитроумная интрига. В наши дни похищение в Париже — не такое событие, чтобы о нем слагать легенды. Однако соглашусь я с одним условием — если буду сам присутствовать при «похищении». Хотелось бы, знаете ли, увидеть это событие своими глазами.
— Зачем?
— Чтобы позже достоверно описать его, сэр. Кто знает, вдруг понадобится?
— Вы только что сказали, что из этого легенды не получится.
— Если только я не решу, что оно того стоит, — уверенно заявил молодой человек. — Литература — моя слабость, и я имею в ней немалый опыт. Только представьте себе, доктор… прелестная графиня, изнывающая от скуки спокойного, лишенного волнующих страстей брака, сражена наповал обаятельным, эксцентричным испанским доктором, таинственным человеком, завоевавшим ее сердце своим мягким обхождением… бегство из неволи… возможно, трагедия.
