— И еще напугать меня, — сказала Джейни. — Сильно напугать.
Следователи из полиции еще немного покрутились, но практически без толку, и уехали, когда первый утренний свет проглянул сквозь верхушки деревьев.
— Кэролайн сказала, чтобы ты со мной поехала к нам, — твердо заявил Майкл. — Может, тебе нужно что-нибудь собрать?
— Нет, за меня не беспокойся, — ответила Джейни и кивнула на окно. — Уже утро. Я ненадолго пойду к себе в фонд, только сначала приведу себя в порядок. Не думаю, что сейчас смогу уснуть. Слишком взбудоражена.
— Если хочешь, я приготовлю тебе завтрак, — предложил Том, — а потом отвезу в фонд.
Она благодарно улыбнулась ему.
— В данный момент ты мой герой, и это очень приятно. — Она посмотрела на Майкла. — Но непременно скажи Кэролайн, что я ее люблю, и не только из-за приглашения. И еще заверь ее, что со мной все будет в порядке.
Том чувствовал себя в ее большой кухне как дома, и, пока Джейни в душе тщетно пыталась смыть с себя мерзкое чувство осквернения, соорудил знаменитый мексиканский омлет, а еще тосты и фруктовый салат. Покончив с едой, она почувствовала себя почти нормально.
Однако ощущения безопасности у нее не возникло. Пока Том приводил в порядок кухню, Джейни пошла в гостиную и взяла дневник с полки, куда положила его раньше. Потом заглянула в шкаф для верхней одежды и достала из сумочки диск с данными, сунула его под обложку дневника, а последний — в большой конверт из кислотостойкой бумаги.
— Можешь положить это в свой офисный сейф?
— Конечно. Что…
— Кое-что лично для меня очень важное. Только до тех пор, пока я сама не обзаведусь сейфом.
— Он тебя напугал?
— Ох, да.
Они в молчании ехали через деловые кварталы города, Том — за рулем, Джейни — на пассажирском сиденье. У порога фонда он пообещал вскоре проверить, как она там, «клюнул» ее в щеку и ободряюще улыбнулся. Поднимаясь по ступенькам, она чувствовала, что он провожает ее взглядом. Возникло неоправданно сильное желание обернуться и помахать ему, но она сдержалась и повернулась только тогда, когда услышала шум отъезжающей машины. Теперь, понимала она, скорее всего, он смотрит не на нее, а на дорогу, и она может позволить себе проводить его взглядом. Что и сделала, удивляясь самой себе.
Интересно, почему она позвонила ему этой ночью, хотя Майкл гораздо лучше годится на роль защитника и к тому же лицо официальное?
«Казалось, это так естественно — позвонить Тому», — сказала она себе.
Кроме того, он ведь ее адвокат.
Дверь лифта открылась, и Джейни вошла внутрь; снова со всех сторон ее окружала блестящая полированная бронза. В офисе ощущение безопасности почти вернулось — что сейчас было для нее очень важно. Джейни села к компьютеру и погрузилась в текущую работу. Проверила все, что требовалось проверить, и с огромным облегчением выяснила, что на сегодня никаких встреч не назначено. Оставалось лишь прочесть бумаги внутреннего пользования.
Однако существовала еще электронная почта. Маленький почтовый человечек приветствовал ее на экране компьютера, размахивая зажатой в руке пачкой писем. Первое было от Кэролайн.
«Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. В "Компьютерном рае" сейчас распродажа ноутбуков, можно купить взамен твоего. Если захочешь выйти, я могу отвезти тебя. Майкл оставил мне много топлива».
Еще одно от автомеханика:
«Пора сменить масло».
Письмо от Брюса:
«Люблю, скучаю, поговорим позже, пока».
Он еще не знал о том, что произошло этой ночью, и она не жаждала рассказывать ему: непременно начнет казниться из-за того, что не был здесь, когда она нуждалась в нем.
И было еще одно послание.
«Не бойся» — вот что в нем говорилось. И подпись: «Вогел».
Девять
Все утро Карл Наваррский стоял на башне замка де Куси и смотрел, как нескончаемый поток придворных вливается сквозь прочные ворота во внутренний двор. Все они пришли к нему в надежде заключить союз, поскольку хаос во Франции достиг небывалых размеров и срочно требовалось каким-то образом обуздать его. И хотя дворяне, ныне жаждущие, чтобы он стал во главе их, умело расправились с крестьянами, взбунтовавшимися против них в Мо, король Наварры знал, что благоприятный исход этого столкновения отнюдь не был предопределен до того, как оно началось. Если бы у мятежников оказался более способный лидер, они могли победить. Восстание крестьян, получившее название Жакерия, подошло слишком близко к победе, чтобы любой французский дворянин мог спокойно спать, и все те, чьи владения пока оставалась в неприкосновенности, соглашались с тем, что удар должен быть нанесен быстро и решительно — если они хотят сохранить свое право властвовать и собирать налоги.
День был ясный, с легким приятным ветерком, небо голубело над головой, а солнце светило так ярко, что Карлу пришлось защищать от него глаза. Глядя на богатейшие владения хозяина замка и понимая, как умело они размещены, Карл испытывал чувство зависти. Правда, одного взгляда на цветущие сельские угодья барона де Куси было достаточно, чтобы понять, каким образом этот храбрый и чертовски привлекательный человек унаследовал свои богатства. Однако вот вопрос: каким образом, погрязнув в неописуемой бедности и лишениях, жалкие нищие, которые трудятся на де Куси, смогут и дальше платить налоги? Даже Карл Злой, самый презираемый деспот во всей Франции, понимал, что из камня крови не выжать.
И тем не менее он и вся остальная братия только этим и занимались. На самом деле он не мог винить бедняков за то, что они восстали, как и буржуазию за то, что она поддерживала их, как и некоторых дворян за очевидное нежелание втаптывать их в грязь. В такие тяжкие времена любой мятеж оправдан.
Тем не менее мириться с этим нельзя, ни сейчас, да и никогда. Карл верил, что таков его священный долг — собрать силы, подавить восстание и объединить под своей мощной властью всех дворян, сумевших пережить этот кромешный ад. Это право, а может, и обязанность дарованы ему Богом через деда, самого великого Луи. Он готов с радостью ответить на этот вызов, поскольку королевство Наварра слишком мелко для его амбиций: затерянное в предгорьях Пиренеев, оно находилось чересчур далеко от центров власти и богатства, чтобы устраивать его.
«Будь проклят дофин, — думал он, глядя на продолжающийся парад дворян, — и пусть его ничтожный отец жиреет и тупеет при дворе этого идиота Эдуарда, который держит его как пленника. Чтоб он сдох на этом сыром, жалком острове!»
Гильом Каль не мог отвести взгляда от ужасного зрелища, открывшегося ему.
— Нет! — воскликнул он и спрыгнул с коня. — Только не это опять!
Кэт осталась на коне, с такой силой сжимая поводья, что побелели костяшки пальцев. Крепко зажмурившись, она начала молиться.
