Брюс, казалось, на мгновение утратил дар речи.
— Это… что… у вас сейчас ведь семь часов? Или я перепутал?
— Нет, не перепутал. Семь часов восемь минут, точнее говоря. Просто нынешней ночью возникла небольшая проблема.
Даже на расстоянии почувствовалось, как встревожился Брюс.
— Что за проблема?
— Кто-то вломился сюда.
— О господи, с ней все в порядке?
— Все нормально. Она спряталась в ванной… этот тип туда заглядывать не стал. Правда, она вся измотана… это случилось вскоре после двух, и копы оставались тут до рассвета. Ей просто нужно как следует выспаться, хотя она, конечно, перенесла шок.
— Ну, это… в смысле, кто…
— Пока неизвестно. Сюда сразу же приехал Майкл Розов, но никаких следов они не нашли и, по-моему, не рассчитывают поймать этого типа. И кстати, он взял только ее компьютер. Надо думать, все произошло очень быстро, хотя для нее, наверное, растянулось на часы.
Несколько мгновений Брюс переваривал услышанное.
— Ты уверен, что с ней все в порядке?
— В порядке — насколько это возможно при данных обстоятельствах. Я привез ее домой из своего офиса и как раз… собирался уходить.
— Можешь сначала оставить ей записку от моего имени?
— Конечно.
— Напиши, что я звонил. Нет… постой. Еще напиши, что я ее люблю.
Том старательно вывел на листке блокнота: «Звонил Брюс», и добавил: «Я люблю тебя». Положил листок на стол, чтобы он сразу попал в поле зрения Джейни, и ушел.
Одиннадцать
Бдительные городские правители столетиями укрепляли стены Парижа, и проникнуть в город стало нелегкой задачей. На протяжении нескольких предыдущих дней ворота закрылись одни за другими, и все, кто пытался войти, оказались отданы на милость грубых охранников. Однако Гильом, осторожно расспросив, нашел среди них тайно сочувствующих, и один из этих людей согласился пропустить их. Они оставили ему своих коней, пообещав хорошо заплатить за уход за ними, и договорились, что, если в обусловленный срок не вернутся, он возьмет коней себе. В любом случае этот человек выигрывал и поэтому был рад угодить им.
Кэт объяснила, где находится заранее оговоренное место встречи.
— С какой стати он назначил тебе встречу там? — спросил Гильом. — Это же квартал, где живут евреи.
Полная колебаний и неуверенности относительно того, какое именно дать объяснение, Кэт ответила:
— Потому что никому не придет в голову искать там.
Гильом все еще не знал, почему они в бегах.
— Давай-ка расскажи мне, — потребовал он, — кому может понадобиться вас искать.
— Я оставлю это père, — с улыбкой ответила она.
Ее улыбка неожиданно доставила ему удовольствие, отвлекла хотя бы на короткое время от войны и страданий.
«Мне будет недоставать звука ее голоса, когда она уйдет, — осознал он. — И ее сверхъестественной сообразительности».
Однако он оставил эти мысли при себе, понимая, что для него гораздо лучше, чтобы она ушла. Он должен целиком посвятить себя делу, а она будет отвлекать его, и чем дальше, тем больше. Его ждут опасности, и у него нет времени защищать женщину в условиях назревающего мятежа.
«В смысле, девушку».
Так или иначе, особу женского пола, а с ними, как известно, всегда много хлопот.
Однако время шло, тени заметно удлинились, и он начал задаваться вопросом, освободится наконец от забот о ней или нет.
— Ты уверена, что это то самое место?
— Никаких сомнений.
— И давно вы последний раз были здесь?
— Много лет назад, но с тех пор мало что изменилось. — Она кивнула на желтую вывеску в форме клина над лавкой, где торговали сырами. — Она и тогда висела здесь.
Видя ее уверенность, он решил воздержаться от дальнейших расспросов. Однако чем ближе к концу дня, тем сильнее становилось нетерпение Гильома. В конце концов он не выдержал.
— Что, если он задержался в пути? Мы можем прождать здесь всю ночь.
— Тебе нет нужды ждать, ты свое обязательство выполнил. Однако верни мне деньги, пожалуйста.
Она протянула руку.
Такой поворот событий удивил его.
— Как у тебя поворачивается язык оскорблять меня после всего, через что мы вместе прошли? Думаешь, я способен украсть твои деньги и оставить тебя ни с чем?
Его вспышка застала ее врасплох.
— Я… Прости… Я не хотела тебя обидеть… но я же не останусь ни с чем.
«Может, это страх заставляет ее вести себя с напускной храбростью? Может, она таким образом пытается скрыть его? Нужно быть с ней помягче».
— Может, твой père не успел войти в город до того, как закрыли ворота.
— Он должен был добраться сюда гораздо раньше нас. В любом случае он найдет способ проникнуть внутрь. Он очень умный.
— По твоим словам.
— Это правда. И я умная только благодаря ему.
— Тем не менее я не оставлю тебя одну до его прихода.
— Как пожелаешь, — ответила она.
Наконец солнце скрылось за самым высоким зданием на улице.
— Мне нужно идти к Марселю, — сказал в конце концов Гильом.
— Так иди, — ответила Кэт. — И спасибо за то, что проводил меня. И за хорошую компанию.
Она снова протянула руку за деньгами. Он не знал, что делать, — темнота сгущается, Кэт не устроена на ночлег, а ведь она молодая женщина, совсем одна…
…и пока он вовсе не жаждал расставаться с ней.
— Мне претит оставлять тебя здесь, — сказал он. — Это как-то недостойно, учитывая, что я обещал позаботиться о тебе. Пошли со мной в дом прево. Он даст нам приют на ночь, а утром вернемся сюда. Скоро станет слишком темно, чтобы разглядеть твоего отца, даже если он появится. И, уверен, он не хотел бы, чтобы ты оставалась здесь одна.
Сквозь решительное выражение ее лица проглядывала тревога, как и он, девушка не была уверена, что делать дальше.
— Пожалуйста, — добавил Гильом.
— Ладно, — в конце концов согласилась она, — но смотри, ты пообещал мне вернуться сюда утром.
Облегчение охватило Каля, но он постарался, чтобы Кэт этого не заметила.
— Я тебя не подведу, — торжественно заявил он, взял ее за руку и повел в сторону реки.
— Ах, доктор Санчес, — воскликнул де Шальяк, когда его умытый, переодетый в чистое, но прихрамывающий пленник вошел в освещенный свечами обеденный зал, — присаживайтесь. — Он сделал жест в сторону кресла напротив. — Вашей ноге нужен покой.
