— Никакое это не новое заболевание, — резко оборвал он ее. — Просто очень неудачный перелом. Может, тренер прикрывает собственные грешки — то, что он допустил возникновение опасной ситуации на поле.
— Я разговаривала с людьми, которые видели, как все произошло… тренер сам дал мне их имена. И они подтвердили его рассказ — что никакое это было не грубое столкновение, вообще ничего из ряда вон. Обычно дети в таких случаях вскакивают, отряхиваются и продолжают играть. Кстати, другой мальчик так и сделал. Но не Прайвес. Мне просто хотелось бы выяснить почему.
— Мне неприятно говорить тебе такое, но ты этого не выяснишь. Слишком дорого.
— Но должен же быть какой-то денежный фонд на случай таких вот непредвиденных обстоятельств. И мы тратим немалые суммы на тех, кто уже попал в проект… еще один человек погоды не сделает. Никто этого и не заметит.
— Шутишь? Наверху сидят орлы, не синички. Они замечают все.
— Думаешь, им эта идея не понравится?
— Да, именно так я и думаю.
— И ты не станешь поддерживать меня.
— Нет, если ты не представишь более убедительных причин, с какой стати я должен делать это.
Джейни в раздражении покинула его офис. Едва она ушла, Малин открыл на компьютере программу по учету кадров, сделал короткую запись и снова закрыл программу.
Джейни уже несколько месяцев не виделась со своим бывшим академическим куратором Джоном Сэндхаузом и удивилась, когда, позвонив ему, узнала, что он переехал из просторного дома в пригороде и теперь живет в одной из квартир Университетского общежития.
— Привет, рад видеть тебя, — улыбнулся он, открывая ей дверь.
— Взаимно. — Джейни обняла его. — Нужно чаще встречаться.
— Ты права. Просто моя жизнь катится вперед все быстрее и быстрее, такое складывается впечатление.
— Мне знакомо это чувство. — Она повела рукой вокруг. — Это все, наверное, очень ново для тебя.
— Начинаю привыкать помаленьку, — ответил он. — Может, со временем и полюблю. Кэти, по крайней мере, точно нравится. Знаешь, прошлой осенью я как-то смотрел в окно на листопад, и меня словно ударило: если сосчитать все время, что я потратил, сгребая листья, получится, скорее всего, не меньше полугода. Именно в тот момент до меня дошло, что я не могу больше этим заниматься. Никогда. Опадающая листва стала для меня символом ловушки, в которую загоняют нас жесткие поведенческие рамки современного общества. Подумать только! Я, тупица, тратил столько времени, пытаясь заставить природу вести себя, как мне того хочется. Вот мы и переехали. И теперь у нас есть неиссякаемый запас бебиситтеров прямо на дому и гарантия, что каждый сентябрь он будет возобновляться.
— Равно как неиссякаемый поток отупевших от пива юношей и девушек, который тоже будет постоянно возобновляться. Проблема в том, что их уже не отшлепаешь.
— Да? Однако посмотри на меня. Пока все в порядке. Нам нравится. Не думаю, что смог бы поселиться в одном из этих новых общежитий… слишком стерильно. Здесь, однако, мило. Напоминает то общежитие, где я жил, когда учился в Кембридже. И плата приемлемая, это уж точно.
— Надеюсь, ты получил за свой дом приличную цену…
— В разумных пределах. Рынок, знаешь ли, все еще наводнен предложениями. Честно говоря, я счастлив, что мы вообще сумели продать его.
— А вот я больше переезжать не собираюсь. Никогда. Разве что меня соскребут с кухонного пола.
— Конечно, тебя связывает с домом множество воспоминаний. Мы такого не пережили.
— Вам очень повезло.
— Да. — Джон помолчал. — Пойдем, я все тебе покажу.
Обойдя квартиру, они уселись на кухне, в подробностях рассказывая друг другу, что произошло с каждым за последние месяцы.
— Эта девушка, которая работала с тобой в Англии… — начал Джон.
— Кэролайн.
— Да. Как она?
— Гораздо лучше. Вообще-то пару месяцев назад она вышла замуж.
— Правда? Это замечательно! — Джон помолчал. — Вроде бы ты говорила, что к ней воспылал нежными чувствами какой-то английский коп. Это он?
— Он самый. Теперь он лейтенант Биопола в западном округе Массачусетса.
— Ух ты! Это впечатляет. Однако меня больше интересует ее… ну…
— Состояние здоровья, — с улыбкой закончила за него Джейни. — Оно все время улучшается. Заживление большого пальца на ноге идет полным ходом. Правда, время от времени он начинает побаливать… точно не знаю почему, а она никак не хочет обращаться к медикам…
— Ее можно понять.
— Да, наверное. И все же ей гораздо лучше. Она старается спускаться по лестнице, не хромая, и, слава богу, у нее получается, хотя это и нелегко. А вот что касается психики, я не уверена, что тут возможно полное исцеление. По счастью, Майкл человек понимающий. — Она усмехнулась. — Для биокопа. Никогда не думала, что она может выйти замуж за человека такой профессии. Однако они действительно любят друг друга, это по всему видно…
— Разве что-нибудь другое имеет значение? Даже копы влюбляться. Иногда я забываю, что внутри этих костюмов живые люди. Рад, что в последнее время их вроде бы стало меньше.
Когда Джон произнес эти слова, в сознании Джейни вспыхнул вопрос: а может, наоборот, в последнее время их стало больше? Временами складывалось именно такое впечатление.
— Это было суровое испытание — то, через что ей пришлось пройти, — продолжал Джон. — И тебе тоже.
— Да, правда. Думаю, мы обе в некотором роде все еще не до конца оправились.
— Просто не забывай, что все могло быть хуже. Гораздо хуже. Эй, а как тот парень, с которым ты там встретилась? Все еще пытаешься вытащить его сюда?
Джейни опустила взгляд, как будто внимательно изучая ручку кофейной кружки.
— Да, пытаюсь, но пока одни разочарования. Зато мой адвокат, наверное, разбогатеет.
— Том?
— Да.
— Что он говорит, каковы шансы?
— К несчастью, не очень велики. Главная трудность в том, что Брюс гражданин США. Прожил в Англии двадцать лет, но паспорт у него все еще американский.
— Не пойму, в чем тут проблема?
— Когда сканировали его паспорт, все у них там зазвенело и засвистело.
— А с твоим все было в порядке.
— Да. Невероятно, но факт.
— Везет же длинноногим. Ну, кто знает? Все еще может измениться, и он пробьется сюда.
— Не сказала бы, что жду быстрого успеха.
— Сейчас никто не ждет быстрого успеха. Да, ты сказала, когда звонила, что тебе нужны мои мозги…
Джейни села прямо; лицо у нее прояснилось.
— И твой компьютер, если не возражаешь.
