Неужели милорд де Ре наслал этого демона на мадам ле Барбье, чтобы он стал орудием пытки для нее, а с ней вместе и для нас всех? Или неожиданное появление черной птицы было всего лишь случайностью? Никто из нас не знал, как обстояло дело в действительности.
Но все мы были в ужасе.
Ворон уже давно улетел, но шум в часовне не стихал, и продолжать было невозможно – мадам ле Барбье стала последней свидетельницей в тот день. Его преосвященство завершил слушание, прокричав несколько фраз на латыни, чтобы заглушить вопли толпы, и писцы поспешили занести его слова на пергамент. Затем Жан де Малеструа кивнул капитану судебной стражи, а тот в свою очередь быстро подал сигнал подчиненным. Они тут же принялись стучать пиками по каменному полу, но шум, вместо того чтобы стихнуть, начал набирать силу. Вскоре крики подкрепились хлопками ладоней и довольно скоро зазвучали в такт с пиками.
Это было настоящее безумие. Я видела, как Жан де Малеструа подал капитану стражи еще один знак, и тот приказал солдатам прекратить стук. Уже через пару минут они начали выталкивать людей из часовни. Ритмичный шум стал постепенно стихать, когда поток зрителей потек в сторону лестницы.
Громко звучали возмущенные голоса тех, кого не успели выслушать, словно они не сомневались, что именно их рассказ сумеет убедить судей в виновности милорда. Я испытывала к ним сочувствие, хотя не понимала, как, ввиду того, что мы уже услышали, еще одна история сможет что-то изменить.
Я посмотрела на Жана де Малеструа, и он одними глазами спросил меня, насколько серьезна моя рана. Я лишь выразительно пожала плечами. Завтра рука будет болеть, но сегодня не доставляла мне никаких неудобств. Успокоившись по этому поводу, он погрузился в мрачное отчаяние. Я знала, он будет себя ругать за то, что допустил такое безобразие в часовне, хотя было ясно, что это дело рук Бога – или дьявола. Вне всякого сомнения, он тут ни при чем, однако все равно станет винить себя. Я видела, как он поспешно скрылся в боковой двери.
Мы с братом Демьеном вышли вместе с остальными. Мы шли очень быстро; свидетели старались как можно скорее оказаться на площади, потому что им не терпелось поделиться новостями с теми, кто там собрался. Толпа разрослась и стала раза в два больше по сравнению с тем, какой была, когда мы выходили на перерыв. Повсюду уже рассказывали мрачную историю о черной магии, явившейся на крыльях ворона, и я слышала, как люди передают друг другу самые невероятные подробности.
– Крылья у него были огромные, как у цапли.
– А глаза – человечьи!
– Он открыл клюв и заговорил на разных языках!
Я знала, что пройдет совсем немного времени и ворон превратится в дракона с окровавленными когтями, зеленой чешуей и демоническими желтыми глазами, которые проникают в душу человека, стоит ему на него посмотреть. Станут говорить, что на клюве у него была кровь – моя. Мерзкая птица унесла с собой не только это – она лишила меня надежды, что суд и наказание Жиля де Ре могут быть свершены спокойно и с соблюдением порядка и нам не грозят серьезные неприятности. Но теперь в этом деле было так много от дьявола, что здравый смысл и божественный промысел не могли в нем преобладать.
Глава 26
Карл Торсен был прекрасным светловолосым ангелом, как и большинство его предшественников. Он уже не казался маленьким ребенком – был довольно высоким, но сохранял юношескую стройность. Впервые у меня появилась возможность видеть, как один из мальчиков двигается. По фотографиям этого не прочувствуешь, да и видеозапись не дает полного представления о жертвах. Карл оказался атлетичным и намного более изящным, чем можно было бы предположить; во всяком случае, он двигался не так резко, как большинство подростков его возраста, в том числе и мой сын. Он мгновенно стал воплощением всех исчезнувших мальчиков. Я смотрела, как он общается с окружающими его людьми, а в особенности с матерью. Об остальных я могла судить лишь по воспоминаниям тех, кто их любил, что помогало мне понять суть каждого ребенка. А с Карлом и его матерью все получилось иначе – они разговаривали, исполняя изысканный танец семейной близости. Карл дрейфовал от детской открытости к подростковой застенчивости. Сначала мать переполнял гнев, однако она хорошо скрывала свои чувства, пока страх не перерос в огромное облегчение.
Мы поместили их в лучшую комнату для допросов, в которой обычно беседовали со свидетелями, охотно сотрудничавшими со следствием, или жертвами, находившимися в состоянии шока. Здесь стояли удобные кресла, а освещение было мягким. Я дала матери и сыну устроиться, а потом, когда они успокоились, мы немного поговорили. Главным образом речь шла о том, как Карлу повезло, что он сумел сбежать. Затем зашел Эскобар – мы заранее договорились, что он появится «случайно», – и сразу же сосредоточился на Карле. Как только мальчик увлекся разговором, я отвела мать в сторону и спросила, не хочет ли она перейти в другое помещение, где я задам ей несколько вопросов, чтобы заполнить необходимые бумаги. На самом деле я хотела, чтобы Джейк и Карл остались в комнате вдвоем, нужно посмотреть, как Карл отреагирует на Джейка, когда рядом не будет матери. Мальчик сразу же подбежал к Джейку и бросился к нему в объятия, снова и снова повторяя его имя.
– Я знал, что это был не ты, Джейк, я знал, что ты не станешь делать мне ничего плохого.
Этот эпизод вызвал у меня тревогу. Те дети, где бы они ни находились и что бы с ними ни произошло, потеряли веру во взрослых, которым доверяли – это производит ужасное впечатление на ребенка, – а потом их атаковал незнакомец.
Через несколько минут я вернулась вместе с матерью Карла. Сейчас, когда рука Джейка лежала на его плече, Карл начал терять мужество; вероятно, до этого он держался на адреналине, а теперь наступила разрядка. Ему приходилось несколько раз останавливаться, чтобы еще раз рассказать свою историю, уже с большими подробностями.
– Я слышал, как машина выехала из-за угла. Я повернул голову налево и посмотрел через плечо. Она была похожа на машину Джейка, но таких машин, как у него, много – светлая и не внедорожник. Но через пару секунд я услышал, как она тормозит; ну, вы знаете, шум шин по асфальту затихает. Я услышал это и немного встревожился.
Потом машина поехала вдоль тротуара – мы двигались с одинаковой скоростью. Дверь со стороны пассажира распахнулась – этот тип наклонился и открыл ее правой рукой. Я немного отошел в сторону. Он позвал меня по имени – но голос был незнакомым. Когда я заглянул в машину, мне показалось, что это Джейк, и тогда я подошел поближе и спросил, что у него с голосом, а он громко откашлялся и ответил, что простудился. А потом добавил, что я должен сесть в машину, мол, мама сказала, что мне нужно поскорее возвращаться домой.
Тогда я решил, что дома что-то случилось, и собрался сесть в машину. Однако я не мог поверить, что это Джейк. Наверное, тот тип понял, о чем я думаю, и схватил меня за руку. Но я вырвался. Тогда он сильно хлопнул дверцей – я даже испугался, что он защемит мою рубашку и меня потащит по асфальту. Но мне повезло. Потом он нажал на газ и умчался прочь, оставив меня одного. Я заплакал.
