Несмотря на все старания брата Демьена, нижние ветки деревьев в нашем фруктовом саду опустились до самой земли. Охваченный ужасом, наш брат во Христе объявил всеобщую мобилизацию, призвав к себе на помощь всех, не только послушниц, но и меня. Мы дружно вышли в сырой сад и принялись подвязывать непослушные ветви веревками и шнурками, какие нам удалось быстро отыскать в аббатстве – в одном случае нам даже пришлось использовать потрепанный пояс монашеской рясы. Мы собирали фрукты, которые начали портиться, а затем подпирали почувствовавшие облегчение ветви рогатинами, найденными в ближнем лесу. Мы не очень понимали, зачем все это нужно, но поскольку любили брата Демьена, то благодушно сносили его причуды.
Когда утро уже подходило к концу, я, работая среди моих дочерей во Христе, краем глаза заметила вдалеке какое-то движение. Выйдя из-под прикрытия деревьев, я принялась вглядываться в сторону запада и вскоре увидела развевающееся на ветру знакомое мне знамя герцога Иоанна. Позади кавалькады стелилась пыль, что не удивительно на наших дорогах, а в следующее мгновение отряд скрылся в воротах аббатства. Я извинилась, хотя в этом не было необходимости, поскольку среди тех, кто работал в саду, занимала самое высокое положение, и поспешила к замку, опуская по дороге рукава своего облачения. В главном дворе я успела развязать передник и бросить его в кухне, что вызвало удивление у посудомойки. Впрочем, она оказалась достаточно ловкой и успела его подхватить. Поднимаясь по лестнице, я, как могла, привела себя в порядок.
Однако оказалось, что я зря старалась: увидев меня, Жан де Малеструа сказал:
– У вас не слишком опрятный вид, Жильметта. Можно подумать, что вы примчались сюда откуда-то… с земляных работ.
– Из сада, – объяснила я. – Брат Демьен…
Епископ устало вздохнул.
– И когда только он находит время для служения Богу?
– Вот именно таким образом он и служит Богу, ваше преосвященство, – пытаясь отдышаться, проговорила я. – Но давайте не будем о нем. Я видела отряд герцога Иоанна.
– Да, – не стал спорить он. – Они только что доставили послание от него. Примерно минуту назад. – Его преосвященство положил руку на стопку бумаг, лежащих на столе. – Я как раз начал читать.
Не дожидаясь приглашения, я села.
– Он хочет прикончить милорда одним верным ударом, – сказал мне епископ, не дочитав послание до конца. – Отобрать все владения, здесь и во Франции, иными словами, лишить всего.
– Но он не может взять под контроль его владения во Франции…
– Законным путем не может.
Страницы с тихим шелестом упали на стол. Мне не терпелось прочитать их, но я старалась держать себя в руках.
– Герцог Иоанн может делать все, что пожелает, – задумчиво проговорил епископ, – но такой захват владений будет иметь последствия, и среди них – потеря расположения короля Карла. Король никоим образом не чувствует себя должником милорда Жиля и не испытывает к нему особой симпатии – скорее всего, он с не меньшим удовольствием, чем герцог, готов от него избавиться. Однако между королем и герцогом сложились довольно натянутые отношения – после той провалившейся попытки восстания, которую поддерживал герцог, разумеется не послушав моего совета.
«Разумеется», – подумала я.
– Разве разногласия между ними не решены?
– Боюсь, у короля хорошая память.
– Но только не в том, что касается людей, которые помогли ему получить корону. Милорд Жиль, кстати, если вы забыли, был среди них.
Думаю, исключительно ради меня он напустил на себя смущенный вид.
– Мы все это помним, Жильметта. Но события последнего времени заставляют нас забыть о храбрости милорда. Сейчас он ведет себя как презренный трус.
– Даже трус имеет права, когда речь идет о его землях.
– Труса, совершившего чудовищные преступления, можно заставить отказаться от своих прав. А теперь, если позволите…
Он вернулся к страницам послания, я же молча наблюдала за тем, как он читает, напряженно и сосредоточенно переворачивая листы. Закончив, он откинулся на спинку стула, сложил на коленях руки и замер. Вполне возможно, решил вознести Всевышнему молитву. Когда он снова открыл глаза, мне показалось, что он принял решение.
– Я посоветую герцогу Иоанну соблюдать в данном вопросе максимальную осторожность. Каким бы ни был суд и какие бы обвинения на нем ни прозвучали, они должны быть доказаны.
– Для этого потребуются совместные усилия короля и герцога, – заметила я, – а их интересы не совпадают.
Он помолчал немного, не сводя с меня глаз.
– Ради всех святых, Жильметта, став аббатисой, вы похоронили огромный талант. Вам следовало стать дипломатом. И почему только я раньше не замечал в вас этих качеств?
Потому что они только сейчас начали проявляться.
Мне представлялось, лучшее, на что может рассчитывать Жиль де Ре, – это честное рассмотрение дела, поскольку надеяться на оправдание ему не приходилось. Для Жана де Малеструа это был способ не запятнать свою репутацию и сохранить достоинство всех участников правового сражения, а также принять честное решение. Мы некоторое время обсуждали стратегии, которые в конце приведут к справедливому приговору; я знала, что его преосвященство еще множество раз будет вести подобные разговоры с теми, кто займет вместе с ним место за судейским столом. Мне вдруг пришло в голову, что, беседуя со мной, он проговаривает свою будущую речь.
– – Я начинаю думать, что будет лучше, – подвел итог одной из своих мыслей епископ, – если король Карл передаст контроль над владениями милорда во Франции герцогу Иоанну. Но он ни за что не согласится публично сделать такой дар своему сопернику.
– В таком случае может оказаться полезным некое связующее звено, которое прикроет обе стороны. Может быть, брат герцога Артюр, – предположила я. – Он коннетабль Франции и, таким образом, доверенное лицо короля.
– Между герцогом и Артюром по-прежнему существует детское соперничество. Остается надеяться, что их братские противоречия закончатся не так печально, как в случае Каина и Авеля.
У меня имелись на этот счет сомнения. На мгновение я спросила себя, существовало бы такое же соперничество между моими сыновьями, если бы Мишель остался с нами. Впрочем, им не из-за чего было ссориться: ни земельных владений, ни денег, ни наследства. Единственное, что их связывало, – это отношения с Жилем де Ре: Мишеля в детстве, Жана в юношеском возрасте. Я множество раз задавала себе вопрос, почему Жиль изо всех сил старался помочь Жану и позаботился о том, чтобы тот получил очень хорошее место в Авиньоне. Возможно, причина заключалась в том, что он нуждался в настоящих братских чувствах; его соперничество с родным братом Рене началось, когда Жан де Краон завещал свой меч Рене, а не, как все ожидали, Жилю. После этого в их отношениях преобладал принцип «око за око».
– Братские отношения иногда бывают очень непростыми, хотя мы часто надеемся на лучшее, – заметила я. – Не сомневаюсь, что в данных обстоятельствах герцог и Артюр сумеют преодолеть свои разногласия. Разумеется, если им помочь.
