Я кивнула.
– Никогда о нем не слышал.
– Считается, что он большая шишка.
– Ну, тем лучше для него. Должен сказать, что такую жалобу увидишь не часто. Похоже, он слегка чокнутый.
– И замечательный водитель. – Я протянула Спенсу распечатку штрафов. – Если хочешь помочь, можешь проверить, нет ли там чего подозрительного. Потом штрафы полностью прекратились.
– Ну, если у него есть пара извилин, он должен был с этим справиться. А ты не можешь подкинуть мне чего-нибудь поинтересней?
Мы оба рассмеялись. Без смеха в нашем деле не обойтись. Спенс ушел с листком в руках, качая головой.
Однако следующая информация была совсем не такой забавной. На сей раз жалобу на Дюрана подала Эдит Грандстром.
Кошка исчезла, ее хозяйка хотела, чтобы Дюрана арестовали.
– Мисс Грандстром?
Она осторожно приоткрыла дверь, и я увидела лишь узловатые пальцы руки. Однако она имела возможность разглядеть меня. И еще я заметила массивную цепочку и пряди седых волос.
Я показала свой полицейский значок. Она прищурилась.
– Я бы хотела поговорить с вами о вашем бывшем соседе, – сказала я.
– О котором? – У нее был высокий визгливый голос. – Они постоянно меняются.
– Об Уилбуре Дюране. Он жил здесь…
Дверь моментально распахнулась, зазвенела снимаемая цепочка.
– Заходите, детектив.
На меня обрушился запах кошачьей мочи. Я последовала за хозяйкой в гостиную, в которой царил ужасный беспорядок. Похоже, мисс Грандстром не встречала статуэток кошек, которые бы ей не нравились. Кроме того, здесь имелись настоящие кошки – только в гостиной я насчитала четыре штуки. Они сразу же стали действовать мне на нервы.
–Давно пора, – заявила мисс Грандстром. – А я все жду, когда расследование принесет плоды.
Я решила промолчать, рассчитывая, что она сама все расскажет. Так и получилось.
– Он убил моего Фарфела, я точно знаю. Кот был здоров как лошадь, и он бы никогда от меня не убежал.
Несколько секунд я не знала, как себя вести. Следует ли сказать правду? Должна ли мисс Грандстром знать, что я пришла вовсе не из-за ее кота, дело которого уже давно сдали в архив? Или мне следует подыграть ей и сделать вид, что я продолжаю расследование, чтобы она разговорилась?
– Я хочу уточнить кое-какие детали, – в конце концов сказала я.
В моих словах не было лжи, но и всей правды не прозвучало. Однако я добилась ожидаемого результата.
– Вы не могли бы напомнить, как все произошло? – спросила я. – Я понимаю, мы говорим о делах давно прошедших дней, к тому же ваше заявление принял тогда другой детектив.
У меня уже начал чесаться нос. Я не страдаю от настоящей аллергии на котов, но их присутствие оказывает неприятное действие на мой нос. Здесь их наверняка значительно больше, чем четыре; кошки подобны тараканам: на каждую, которую ты видишь, найдется еще десяток спрятавшихся. Один из котов, полосатый и ужасно толстый, уже терся о мою ногу, урча, как «роллс-ройс». Мисс Грандстром ловко схватила его за шиворот и взяла на руки.
– Ну, Борис, – заворковала она, – не мешай нам беседовать. Не всем нравятся кошки.
Она улыбнулась, чтобы дать мне возможность выказать любовь к кошкам, но я этим не воспользовалась. Однако я улыбнулась в ответ, что вполне удовлетворило мою собеседницу.
– Это было очень давно, – продолжала она. – Но если вы теряете любимое существо, забыть о нем трудно. Во всяком случае, я так устроена.
– Я вас понимаю, – сказала я. – Так, дайте подумать… – Я полистала дело и нашла распечатку с жалобами. – Перед исчезновением кота Дюран жаловался на шум.
– Это правда. Но я не понимаю, что его так рассердило, – Фарфел любил поболтать, но у него был тихий и приятный голос. Мы чудесно с ним беседовали. Конечно, он разговаривал на человеческом гораздо лучше, чем я на языке кошек.
Душевные болезни могут быть трудноуловимыми и очень коварными.
– В жалобе написано, что шум раздавался по ночам.
– Но я никогда не просыпаюсь, когда мои кошки шумят, – не сдавалась мисс Грандстром.
– Значит, вы могли просто не слышать?
– Ну, такой вариант нельзя исключать, я сплю крепко…
– А вам известно, как ваши кошки ведут себя ночью?
– Я полагаю, что по ночам они ведут себя так же, как днем.
– Вы уверены?
– Нет.
– Значит, вы не можете с уверенностью утверждать, что ночью кошки не шумят?
– Нет, если вы хотите подойти к данному вопросу формально. Однако я уверена, что Дюран все выдумал. Он почему-то меня невзлюбил.
– В его жалобе написано, что в то время он работал по ночам. А вам известно, чем именно он занимался?
– Кажется, скульптурой, если я не ошибаюсь, но вы можете спросить у него.
– Мне хочется побольше узнать о подозреваемом, чтобы составить о нем представление. Вот почему я решила сначала побеседовать с вами.
Мои слова ей понравились, и она заговорила снова.
– У меня создалось впечатление, что он всегда сидел дома; Дюран почти не выходил на улицу. Люди, которые жили раньше в его квартире, все время работали, я их даже не замечала. Ну, а те, что поселились после него – их было слишком много, чтобы обо всех рассказать, – никогда не вели себя так, как мистер Дюран. – Она усмехнулась, когда произнесла его имя. – Однажды я зашла к нему с пирожными, пытаясь установить мир, и он даже впустил меня к себе.
Она мягко оттолкнула кошку.
– Только не трогай чулки, Мейнард. Ты ведь и сам знаешь, как нужно себя вести. – Она вновь посмотрела на меня. – Его квартира произвела на меня странное впечатление. Никакой мебели, лишь кое-какие украшения на стене. Однако я сумела разглядеть заднюю комнату, там, где у меня расположена спальня. Дверь была распахнута, и я успела кое-что увидеть. Мастерская или лаборатория. Там было полно… оборудования, так, наверное, следует сказать. Инструменты и материалы, и очень тесно. Не понимаю, как можно жить подобным образом, – даже пройти сложно.
«Интересно, – подумала я, – сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз посмотрела непредвзятым взором на свою гостиную?» Когда-нибудь полицейским придется немало потрудиться, чтобы вынести отсюда мисс Грандстром – впрочем, сначала они будут вынуждены разобраться с худыми котами, брошенными на произвол судьбы.
– Значит, прежде чем обратиться в полицию, вы попытались с ним договориться, хотели разрешить конфликт.
– Да, я пыталась. Ну, в конце концов, они всего лишь кошки – и у них есть своя воля. Я постоянно шипела на них, чтобы они не шумели, но они не обращали внимания.
