— Даже если так, Кассандра никогда не унизится подобным образом. Она попадала в самые безвыходные ситуации из-за своей непомерной гордости, Гелиос отчасти поэтому отказался иметь с ней дело. — Он помахал письмом, будто надеялся что-нибудь еще из него вытрясти. — Нет, это не та Кассандра, которую я знаю. Что-то случилось, Морган… Пятеро конкурентов, не правда ли, Амина так сказала?
— Вы думаете, Кассандра схлестнулась с одним из них? — (Он кивнул.) — У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, чем это пахнет?
— Хотел бы ошибиться, но… Ладно, увидим. — И он спрятал письмо в карман.
— Вы решили пойти туда?
Он шагнул было в сторону колоннады, ведущей к выходу с территории монастыря, но тут же приостановился:
— Давайте сходим за Гансом.
— Если по городку шастают другие охотники, не лучше ли, чтобы он остался здесь, в безопасности? — сказал Этти.
— Если то, что я предполагаю, подтвердится, он здесь отнюдь не в безопасности, уж поверьте мне. Нам надо держаться вместе.
— Хватит темнить, Гиацинт! — запротестовал я. — Карты на стол! На что вы намекаете?
— Я предпочитаю соблюдать осторожность, Морган. Вот и все.
Больше мне ни слова не удалось из него вытянуть, но он никогда еще не выглядел настолько встревоженным. Неудивительно, что всем нам стало не по себе: страшновато было смотреть, как он на глазах теряет свое поразительное хладнокровие…
* * *
Кассандру мы и впрямь обнаружили там, куда она просила нас прийти, — в магазине. Она ждала нас в дальнем конце зала за одним из трех квадратных столиков. Вроде бы чай пила, только пальцы, сжимавшие стакан, были судорожно напряжены. Причем она сидела не одна. Напротив нее мы увидели коренастого мужчину в летах, с оголенным черепом; несмотря на кондиционер, гудевший на потолке, он нервно утирал громадным небеленым платком мокрое от пота лицо.
Заметив нас, Кассандра немного расслабилась. Вскинула руку с длинными наманикюренными ногтями, изящным жестом подзывая подойти поближе. Мужчина встал, вежливо поздоровался.
— Спасибо, что пришли. Хотите чего-нибудь выпить?
В ее любезности чудилось что-то непристойное, если вспомнить, каким образом эта красотка вломилась в наше жилище и какие неприятности собиралась нам причинить.
— Чаю — это бы замечательно, — откликнулся Этти, садясь с ними рядом.
Ганс уселся напротив Кассандры, зачарованный ее декольте.
— Это профессор Энрико Виллалобос из Парры, — начала она. — Знаменитый антрополог и…
— И патентованный жулик, — язвительно подхватил Гиацинт, заставив старика покраснеть. — Видно, грабеж ацтекских могил уже не приносит достаточного дохода, если вы снизошли до Египта, сеньор Виллалобос из Парры? — (Тот отвел глаза, разозленный столь прямым вопросом, но слишком озабоченный, чтобы отвечать на оскорбление.) — Чего же ты хочешь, Кассандра? К чему вся эта комедия?
Молодая женщина оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, но большинство туристов столпилось в торговой части магазина, и за ближними столиками, кроме нас, не было ни души. Она заказала еще четыре стакана чаю, послав за ними владельца или его помощника, исполняющего эти обязанности, и закурила сигарету. Терракотовая пепельница, стоявшая перед ней, была уже переполнена окурками.
— Почтительно предоставляю вам слово, профессор Виллалобос.
Этот последний, вдруг закашлявшись, одним глотком осушил свой стакан.
— Не тяните, — поторопил его Гиацинт. — Мы покидаем Вади-эль-Натрун через три часа и не стремимся провести все это время в вашей невыносимой компании.
Мужчина и на сей раз не вспылил. Руки у него тряслись, он разглядывал нас по очереди, пока не остановился на мне.
— Давайте объединимся и разделим премиальные, — брякнул он с сильным испанским акцентом и ошеломляющим апломбом.
Я брезгливо поморщился, а Гиацинт сказал, как плюнул:
— Если вы собирались сказать нам только это, не стоило беспокоиться. Спасибо за чай. — И он встал.
— Подождите! — не сдавалась Кассандра. — Старый дурень, — бросила она своему сообщнику.
— Деньги нас не интересуют! — воскликнул я с отвращением, отталкивая свой стул.
— Возможно. А ваша жизнь вам тоже ни к чему?
Наклонясь к ней, Гиацинт презрительно пробормотал:
— Если это пугало и есть четвертый охотник, моя жизнь обещает быть еще очень долгой, что до твоей, она меня нисколько не заботит.
Мы уже было направились к выходу, но тут Виллалобос из Парры сказал:
— Охотников не четверо. Их пятеро. Вы, я, Да Альмейда, труп которого два дня назад нашли на греческих островах… — (Гиацинт насторожился.) — Да, Бертинелли, я неплохо информирован.
— Весьма рад за вас. А ты, Кассандра… Тебе нужен анк? Так отправляйся за ним в Каир. Я жду тебя там с верой и надеждой, моя дорогая! Cara mia! — повторил он по-испански, и эти два слова прозвучали жестко, как оплеуха.
— Она вас наверняка посетит, месье Бертинелли, — продолжал старик. — Но придет без того, что вас интересует, так как эта вещь у меня. В надежном месте… — Заметив, как я резко обернулся к нему, он хихикнул. — Ну что, профессор, будем договариваться? Да или нет?
— Что скажешь, Кассандра? — Гиацинт испытующе глянул на старую знакомую.
— Я всего лишь его телохранитель, — призналась она. — Состою при кем так же, как ты — при профессоре Лафете. Да, это он… охотник.
Последнее слово она выговорила с презрением, которое вызвало у старого мошенника ухмылку.
— Как же ты могла пасть так низ…
— Пожалуйста, Гиацинт, уж меня-то избавь от этих шпилек! Ведь и тебя тоже, бывало, забрасывало черт-те куда, разве нет?
— Так, стало быть, месье Бертинелли, — гнул свое этот мерзкий тип, — перечислим участников нашего предприятия: вы, я, покойный Да Альмейда (как вы результативны, амиго!) и — о, сколь незабвенный! — Петр Михайлов (еще очко в вашу пользу). Но кто же пятый, как по- вашему?
— Назовите его сами, раз вы столь хорошо осведомлены.
Виллалобос жестом предложил своей спутнице продолжить, и она смиренно признала:
— Его настоящее имя никому не известно. Так же, как черты его лица. — (Гиацинт побледнел.) — Понимаешь теперь, что нас заставило пойти на эту встречу? И почему я предлагаю тебе объединить наши усилия, cara mia?
Наш товарищ тяжело рухнул на стул, как если бы ему, словно Атланту нынешних времен, взгромоздили на плечи всю твердь небесную.
— Эй! — возмутился не на шутку шокированный Ганс. — Они не лучше фашистов! Не станешь же ты в самом деле якшаться с таким отребьем? Обойдемся без них!
Кассандра горько рассмеялась:
