— Я поеду тоже! — воскликнула она.
Мне почудилось, что в глазах доверенного представителя мелькнул злой огонек.
— Было бы прелестно, дорогая леди, путешествовать в вашем обществе, — завел он, — поездка ожидается долгая и утомительная. А также дорогостоящая. Сэр Персевал оплатит дорогу для вашего сына, но он не брался приобрести билет для вас.
— Не езжай, мама, — сказал я. — Ты еще нездорова, а кроме того, нужно беречь каждый оставшийся пенни.
— Я решила: отправляюсь.
— Очень хорошо, — внезапно улыбнулся мистер Степлайт. — Договорились, я закажу в почтовой конторе три места.
Вскоре он попрощался, нас отвели обратно в нашу комнату и заперли на замок. Насколько легче нам было перенести это в тот раз, чем всего лишь час назад! И все же, подозревая, что внезапные перемены в судьбе плохо сказываются на здоровье матушки, я весь вечер с тревогой к ней присматривался. Обсуждая будущее, она проявила бесшабашное легкомыслие, прежде ей не свойственное.
На следующее утро мы проснулись ни свет ни заря, и потянулось долгое ожидание бейлифа с приказом об освобождении. Жена бейлифа согласилась послать одну из служанок, чтобы та купила вещи, необходимые нам в путешествии, и кое-что из того, что, по мнению матушки, должно было пригодиться мне в школе, и матушка все это упаковала в узел. Уже был подан в приемную наш скудный ланч, и через час должен был явиться мистер Степлайт, но бейлифа все еще не было. Мы без особого аппетита заканчивали еду, и тут только постучался и вошел бейлиф. Было сразу видно, что он принес дурные новости.
— Приказ у вас? — спросила матушка.
— Нет, мэм. Когда началось расследование, чтобы восстановить вас в правах, то есть составить акт об освобождении, обнаружилось, что по вашему поводу имеется еще один судебный приказ.
— Еще? — Матушка пошатнулась.
Бейлиф стал изучать бумагу у себя в руках.
— Речь идет о векселе на пятьсот фунтов, выписанном вами несколько лет назад и неоплаченном.
Это был тот самый вексель, который матушка подписала, сдавшись на уговоры мистера Сансью, чтобы увеличить свои вложения в компанию!
— Тот вексель! — воскликнула матушка. — Но как же он всплыл сейчас? Кто им владеет?
Бейлиф прищурился и вгляделся в бумагу.
— Кто-то его купил, но фамилию мне не разобрать. — Он протянул вексель матушке.
Она взглянула, слабо вскрикнула и упала бы на пол, если бы я не подхватил ее и не усадил на стул.
Забрав бумагу, бейлиф ушел.
Чтобы привести матушку в чувство, я стал растирать ей руки.
— Что там за фамилия? — спросил я, но матушка только помотала головой. Я умолял ее назвать фамилию, но она лишь повторяла:
— Я погибла, я погибла.
Матушка решила отложить мой отъезд на север, но я догадывался, что мистер Степлайт будет настаивать, чтобы было выполнено прежнее соглашение. Я был прав: узнав о новостях и о просьбе матушки, он проявил непреклонность.
— Не может быть и речи, миссис Мелламфи. Я должен вернуться в город утром в четверг, а для этого выехать нужно не позднее, чем сегодня днем. Меня уполномочили уплатить вам остаток только после того, как ваш сын под моим присмотром сядет в карету.
Немного поспорив и убедившись, что это бесполезно, матушка сдалась.
— Пожалуйста, дайте моей матери адрес школы, чтобы она могла мне написать, — попросил я.
Мистер Степлайт нацарапал адрес на клочке бумаги, и матушка аккуратно спрятала его.
Мистер Степлайт вытащил часы с репетиром.
— Мы должны выйти через десять минут, чтобы наверняка не опоздать на карету.
Он тактично удалился, чтобы подождать меня в наемном экипаже.
Я взял узел, в котором были собраны все мои скудные пожитки, и нам осталось только поцеловаться на прощание.
— Я к тебе приеду, как только смогу, — сказала матушка.
— Нет, мама, не будь глупенькой. Когда ты заплатишь по этому векселю, у тебя совсем не останется денег.
— Нет, дорогой. — Матушка погладила меня по щеке.
— Ты слушаешь, мама? Обо мне теперь позаботятся, но что будет с тобой?
— Не знаю. — Внезапная перемена судьбы, казалось, оглушила ее; она только глядела на меня сиявшими неестественным блеском глазами. — Важно одно, что ты будешь теперь в безопасности.
— Нет, ты должна меня выслушать, — настаивал я. — Найди дешевое жилье или живи у миссис Фортисквинс, если она предложит. Наверное, мы были к ней несправедливы. Но не скажу, что убежден в этом до конца. Будь очень осторожна, ладно? Ты меня слушаешь, мама?
— Да, сыночек.
— Пока расходуй остатки денег от сэра Персевала, но постарайся найти работу. Денег будет мало.
Я отдал ей карту, и она бережно положила ее в записную книжку.
— Храни ее. Она мне еще понадобится.
Я считал, что карта поможет ей в большом городе и послужит чем-то вроде талисмана.
Мы обнялись, я взял узелок, и мы пошли в холл сказать бейлифу, что все готово к моему отправлению. Он позволил матушке выйти в дверной проем и помахать мне вслед (настоял, правда, на том, чтобы держать ее за руку). Когда я вскарабкался в карету и уселся рядом с мистером Степлайтом, он протянул матушке через окно кареты остаток денег. Когда экипаж тронулся с места, я выглянул в окно и увидел на лице матушки такое тоскливое выражение, что не выдержал и отвернулся, а когда снова на нее посмотрел, увидел, что она очень обиделась. Что-то с нею будет, думал я. И когда мы снова свидимся?
Глава 44
Когда экипаж отъехал, улыбка мистера Степлайта поблекла, он замолчал, уставившись в окно. Когда мы добрались до гостиницы «Голден-Кросс», он схватил меня за руку и не отпускал, пока мы не сели в карету, отправлявшуюся на север. Меня удивило, что она заполнена пассажирами, но, предположив, что кто-то успел в последнюю минуту занять место, зарезервированное для моей матушки, я промолчал.
Пока карета с грохотом катилась по улицам, я не стал интересоваться видом из окна, а откинулся на спинку сиденья и задумался о том, что стояло за последней отсрочкой освобождения моей матушки. Придавать ли значение тому, что меня не задержали? Мы с мистером Степлайтом составляли примечательную пару товарищей по путешествию: на первом этапе пути он не только не сказал мне ни слова, но даже не посмотрел в мою сторону, словно я был посылкой, засунутой на соседнее с ним сиденье.
К северу от Лондона мы попали в холодный вязкий туман, лежавший в низинах тонким газовым покрывалом, сквозь которое солнце смотрело как большая бледная луна; грянул холод, и, несмотря на июль, я поеживался в своей тонкой курточке. Мы ехали день и вечер, потом сделали короткую остановку для позднего ужина, перед тем как пересесть в ночную карету.
