Ее любопытство явственно насторожило матушку, и та спросила:
— Как ты думаешь, мистер Сансью меня обманывал? Видишь ли, Джонни считает, раз его советы вышли нам боком, мне не следует больше иметь с ним дело.
— Полная ерунда. — Обернувшись ко мне, миссис Фортисквинс улыбнулась. — У ребенка развито воображение. Дорогая Мэри, я уверена, мистер Сансью был вполне честен. В такого рода спекуляциях всегда присутствует доля риска; ты и сама признавала, что он этого от тебя не скрыл.
— Вот видишь, Джонни. — Матушка торжествующе улыбнулась.
— Строительные спекуляции — дело чрезвычайно прибыльное, — объяснила миссис Фортисквинс, — но они же и разорили в последние несколько лет множество народу. Думаю, тебе обязательно нужно снова повидаться с мистером Сансью. Он посоветует, как вести себя в сложившихся обстоятельствах.
— Спасибо, Джемайма. Наверное, так я и сделаю. — Матушка продолжила: — Но в довершение наших несчастий, по прибытии сюда у нас украли весь багаж.
— Какой ужас, — невозмутимо отозвалась миссис Фортисквинс.
Наступило молчание. Убедившись, что продолжения не будет, матушка опустила глаза и проговорила запинающимся голосом (я сгорал от стыда):
— Пока не прибудут деньги за проданную мебель, нам не на что будет жить — у меня в кармане всего несколько фунтов.
— Очень рада слышать, что вы ожидаете денег. Кому, как не мне, знать, каково приходится, когда наседают кредиторы. Тебя это, может быть, удивит, но мне в настоящее время тоже трудно с деньгами: покойному мужу в последние годы изменило благоразумие, и он оставил мне существенно меньше средств, чем я ожидала. Если бы не это, я бы охотно тебе помогла.
При этих словах матушка не сдержалась и бросила на меня взгляд, в котором выразились разочарование и обида. Я стыдился за нее и одновременно негодовал на миссис Фортисквинс.
— Что ты будешь делать? — спросила та. — Наверное, тебе придется наняться гувернанткой?
— Возможно, — отвечала матушка.
— Только вообразить! — Лицо миссис Фортисквинс осветилось улыбкой. — До чего же странно поворачивается судьба! Ведь когда-то я была гувернанткой, а ты обожаемой дочкой состоятельного джентльмена. — Матушка не ответила на ее улыбку, и она слегка дернулась, словно собралась встать. — Но до чего же любезно с твоей стороны, что ты, как только добралась до Лондона, первым делом пришла меня навестить. Тем более что у тебя и без этого хлопот полон рот.
Поняв, вероятно, по ее голосу, что она считает визит оконченным, матушка сказала:
— Думаю, Джонни, нам пора.
— Как, дорогие, уже? — Миссис Фортисквинс встала и позвонила в колокольчик. Когда мы поднялись на ноги, она спросила с вялым любопытством: — Где вы остановились?
Опередив матушку, я быстро отозвался:
— В «Голден-Кросс», на Пиккадилли.
Матушка смотрела удивленно и испуганно. Я свел брови, показывая, чтобы она молчала.
Поскольку в комнату как раз вошла молоденькая служанка, наш обмен взглядами остался незамеченным. На пороге миссис Фортисквинс поцеловала матушку в щеку.
— Жду вас снова, в скором времени. — Перед последними словами она выдержала паузу, странным образом придавшую им противоположный смысл.
Мы спустились по лестнице, и горничная проводила нас к двери. Как только мы очутились на улице, матушка воскликнула:
— Джонни, зачем ты солгал?
— Она мне не понравилась.
— Это еще почему?
— С чего ей понадобилось, чтобы мы поверили мистеру Сансью?
— Перестань, Джонни. Ты не прав насчет мистера Сансью. Зачем ты сказал ей неправду?
— Мама, а ты не думаешь, что она может быть связана с тем, кто нас ищет, потому-то ей и нужен был наш адрес?
— Нет, Джонни, конечно нет. — Тут она заколебалась: — А впрочем, это нельзя исключить.
— Во всяком случае, проку нам от нее никакого не будет, так ведь?
— Вероятно, ты прав.
— Тогда, мама, объясни, о какой это «той ночи» упоминала миссис Фортисквинс? И о ком вы с нею толковали?
Она стиснула мне руку.
— Не теперь, Джонни. Пожалуйста; я обещаю, когда-нибудь ты все узнаешь. Только не надо выспрашивать сейчас. Мне не следовало брать тебя с собой, но я думала, она…
— Что она, мама?
— Я думала, она поможет если не мне, то хотя бы тебе. Ради других людей.
Глава 29
Слова матушки еще более подстегнули мое любопытство, однако она ничего к ним не добавила и обратно мы шли молча. Я обдумывал недавний разговор, стараясь найти объяснение, которое бы не противоречило ничему из мне известного; это было все равно что подбирать из связки ключ к замку. Что происходило в ту давнюю ночь, когда моя мать и миссис Фортисквинс в последний раз встретились? А что это за таинственная личность, о «скорбных обстоятельствах» которой она упоминала? А прежде всего что за тайна связана с моим отцом? И что чувствовала миссис Фортисквинс к моей матери… да и ко мне самому?
В гостиницу мы вернулись к легкому ужину, а затем пошли спать. (Когда я вслух заметил, что наша одежда невероятно грязная, матушка объяснила это условиями Лондона, где полным-полно каминов, которые топятся углем.) Моя первая ночь в Лондоне, на софе у нас в гостиной, прошла неспокойно из-за непривычных шумов: грохота повозок, стука лошадиных копыт по мостовой, выкриков сторожей, объявлявших часы; а на рассвете к этому добавились голоса уличных торговцев и звон церковных колоколов. Проснувшись еще затемно, я лежа прислушивался к звукам в гостинице и раздумывал о том, что сейчас происходит в Мелторпе. Встает ли Биссетт так же рано, как обычно, — одна в пустом доме? Проходит ли по дорожке скот, который гонят на пастбище? Открывает ли уже свою лавку мистер Пассант? Странно было думать, что жизнь в деревне течет как всегда, а нас там нет.
После завтрака матушка поговорила с хозяином и узнала о некоей «Марраблес» с соседней улицы, у которой сдавалось жилье и имелись, вероятно, свободные комнаты. Мы немедля отправились туда и нашли, что дом номер 37 по Кондьюит-стрит выглядит опрятно и респектабельно и то же самое можно сказать о его хозяйке. Свободные комнаты, однако, имелись только на втором этаже в задней части дома: две спальни и гостиная, и стоило все это, включая услуги горничной, четыре фунта в месяц.
Я потянул матушку за рукав и шепнул:
— Это нам не по карману.
— Нужно же нам где-то жить, — шепнула она.
Я не сумел ее отговорить, и, невзирая на мои протесты, она отдала вперед плату за месяц.
Возвращаясь в отель, я упрекнул ее за расточительность.
— Не стану же я выполнять обязанности служанки, — возразила она. — Кроме того, Биссетт скоро пришлет нам денег.
