Мисс Квиллиам свернула в нашу комнату, а я последовал за двумя джентльменами. Когда мы уютно устроились в их шатре, а в жаровне на подставке в камине Пичментов начала кипятиться вода для бренди, они принялись в два голоса меня поучать — прерывая друг друга на каждом слове и споря о значении едва ли не каждого термина.
Общее Право, заверил мистер Силверлайт, занятие низменное, формальное, не подходящее для джентльмена; оно озабочено только строгим применением прецедентов и статутов и нисколько не интересуется существом дела. Обращаться к Закону значит полагаться на Случай, так как все зависит от процедуры, а она запутана сложными и неоднозначными правилами, какие, к примеру, управляют началом процесса. Это означает, что исход процесса могут определить технические детали, не имеющие ни малейшего отношения к правоте или неправоте его участников.
— Однако Право Справедливости, мой юный друг, это нечто совсем иное. Оно практикуется в Высоком суде, который является судом совести. Это значит, что он руководствуется Принципами, тем, что должно быть, а не тем, что есть. Закон отступает перед хаотичностью жизни, перед властью случая, в то время как Право Справедливости стремится к некой совершенной правильности, основанной на Разуме.
Его друг презрительно фыркнул.
— Пустая болтовня, — сказал он. — Ты выдумываешь схемы! Эти идеи описывают реальность ничуть не лучше, чем правильные прямоугольники, которые придумал Рен, планируя восстановление Лондона после великого пожара, описывают реальность большой столицы. Мой дорогой юный друг, — обратился он ко мне, — умоляю, не допускайте, чтобы пыл Силверлайта увлек вас на ложный путь. Суд лорд-канцлера известен как самый несправедливый суд в королевстве!
— Но подумай только, — вскричал его приятель, — о благородных принципах, в нем воплощенных! В то время как Общему праву в первую очередь важна буква, суду лорд-канцлера важна правота. Если законные права в области недвижимости могут быть со временем потеряны, если их не защищать, то права, основанные на справедливости, неотменимы!
— Недвижимости? — удивился я.
— Земли, дома и тому подобное, — шепнул мне мистер Пентекост, пока его друг разливался соловьем, — в отличие от имущества движимого: денег, ценных бумаг и прочего подобного.
— Права, основанные на справедливости, вечны, — воскликнул мистер Силверлайт, — являя нам образ Правосудия Высшего Существа!
— Что это значит? — взволнованно спросил я.
— Это значит, — объяснил мистер Пентекост вместо своего друга, который погрузился в восторженные мечтания, — что, если обнаружится завещание, пусть даже спустя много лет, собственность будет возвращена законному владельцу» а если он успел умереть, то его наследникам, пусть даже отдаленным. Видите ли, право Справедливости придерживается принципа ubi remedium, ubi jus — где защита, там и право. То есть права возникают из защиты права. Иными словами, если вы можете доказать право на землю, она принадлежит вам. Если же кто-то другой может доказать, что имеет больше прав, то земля принадлежит ему. Абсолютного права на землю не существует.
— То же самое относится и к кодициллу? — спросил я, вспомнив, как отец моей матушки надеялся, что кодицилл может принести ему богатство.
Он уверил, что да, и это дало мне обильную пищу для размышлений.
Это было первое из моих занятий по юриспруденции (так я называл эти беседы), ибо в ближайшие несколько недель мои друзья великодушно вкладывали мне в голову основы общего Права и Права Справедливости. И странные это были уроки, так как, стоило мистеру Силверлайту во взволнованных выражениях преподать мне какую-нибудь истину, как мистер Пентекост начинал ему противоречить, проявляя себя никак не меньшим знатоком и с замечательной легкостью цитируя по памяти судебные случаи. Таким образом я усвоил различия (едва ли не богословские), на которых основано Право Справедливости: между собственностью и владением, владением недвижимостью и правом на недвижимость, владением по закону и владением по факту, между приостановлением и отменой ограничений на наследование недвижимости, между закрепленными и условными имущественными правами, между участием в прибылях и участием во владении, между передачей правового титула в качестве пени и виндикацией по нормам общего права, и многие другие.
Мисс Квиллиам знала об этих занятиях и одобряла их, но от матушки их приходилось утаивать (она так или иначе по вечерам держалась все отчужденней и редко вступала в беседу).
Однажды вечером, в конце лета, когда я находился в шатре моих преподавателей юриспруденции, раздался стук и послышался голос миссис Пичмент, которая приглашала кого-то войти. У завесы показалась мисс Квиллиам.
— Твоя матушка, — сказала она мне, — делает какие-то таинственные записи у себя в книжке, поэтому я решила тебя навестить.
— Дорогая юная леди, входите, прошу вас. — Мистер Силверлайт встал и убрал подальше бутылку со спиртным.
— Вы очень любезны, сэр, но я не решусь войти в личное жилище двух джентльменов.
— Тогда, пожалуйста, садитесь здесь, у огня, — пригласила миссис Пичмент, слышавшая ее слова. — И пусть джентльмены выйдут.
— Вы очень гостеприимны. — Словно пересекая порог чужого дома, мистер Пентекост церемонно вступил на территорию Пичментов и учтиво поклонился хозяевам.
Когда все расселись, мисс Квиллиам спросила меня:
— Как идет учеба?
— Я изучаю начатки права, — осторожно отозвался я.
— Чушь! — вскричал Пентекост.
— Благороднейшее из созданий Человека, — вздохнул мистер Силверлайт.
— А также закон о собственности на недвижимость, — дополнил я.
— И как можно ограничить права собственности, — вставил мистер Силверлайт.
— Наоборот. Он усваивал идею, что основное назначение Закона — защита собственности!
— Совершенно верно, — кивнула мисс Квиллиам. — Поскольку это фундамент нашей свободы.
— До чего же печально видеть юное Очарование, идущее об руку с пожилым Цинизмом! — воскликнул мистер Силверлайт. — Собственность — преступление против общества!
Мисс Квиллиам и мистер Пентекост обменялись взглядами, выражавшими несогласие.
Но прежде чем кто-нибудь из них успел ответить, вмешался Дик Пичмент:
— Значит, если общество захочет вернуть ее себе, это не будет преступлением. А я ведь член общества, так?
— Хорошо сказано, — вскричал мистер Пентекост; его приятель был явно испуган таким практическим выводом из своего заявления.
— О сэр, пожалуйста, не подстрекайте мальца, — попросил отец Дика.
— Видите, джентльмены, куда ведут ваши доктрины? — упрекнула их мисс Квиллиам. — Падение этого заблудшего юнца будет на вашей совести.
— А чего мне стесняться? — продолжил Дик. — Слышал я, как вы, джентльмены, не раз повторяли, что из больших людей никто чужим не брезгует.
