— Но какую выгоду принесет им такой чудовищный брак? — спросил я, и Генриетта отняла руки от лица, чтобы выслушать ответ.
— Да просто поместье останется в их владении, — ответила мисс Лидия. — Ибо, как ты знаешь, когда женщина выходит замуж, ее собственность переходит к супругу.
— Но тогда, — возразил я, — право на имущество получит Том.
— Сразу после свадьбы Тома признают поп compos mentis и его имущество перейдет в качестве доверительной собственности родителям и брату. Мистер Барбеллион непревзойденный мастер в устройстве таких дел, единственная цель которых лишить одного из членов семьи имущества в пользу других под предлогом помешательства собственника. Это процветающая сфера деятельности канцлерского суда. Фактически они по-прежнему будут владеть и пользоваться поместьем, как раньше. Тома либо отправят за границу, либо, что более вероятно, поместят в сумасшедший дом — и никаких наследников у него не будет. Таким образом, ограничение прав на распоряжение имуществом перестанет действовать после твоей смерти, Генриетта, и оно перейдет, в качестве доверительной собственности, к Дейвиду или его наследнику.
— Теперь понятно, — вскричал я, — почему сэр Персевал отказал моей матери в просьбе о помощи: зная к тому времени, что кодицилл представлен канцлерскому суду, он уже решил осуществить этот гнусный замысел, а потому только выигрывал от смерти моей матери.
— Нет, — возразила мисс Лидия. — Здесь ты ошибаешься. Он не отказывал ей. Мое семейство всегда было заинтересовано в том, чтобы твоя мать и ты сам оставались в живых, дабы препятствовать введению в силу кодицилла.
Помня рассказ матушки, я понимал, что она заблуждается, но не стал углубляться в тему. Я подумал, что если они решили предъявить завещание, значит, действительно выигрывали от нашей с матерью смерти, поскольку по условиям завещания мы имели преимущественное право на собственность против Генриетты.
— Я никогда не соглашусь на подобный брак! — воскликнула Генриетта.
— И для осуществления этого плана необходимо официальное признание факта моей смерти! — вскричал я. — Но если я сейчас объявлюсь и заявлю в суде о своих правах, тогда не придется опасаться того, что поместье перейдет к Сайласу Клоудиру.
Мисс Лидия промолчала, но Генриетта потрясла головой и промолвила:
— Нет, ибо вы уже сказали, что в таком случае над вашей жизнью нависнет смертельная угроза. Я не стану покупать свою безопасность такой дорогой ценой.
Значит, она все-таки поверила, что мои враги пытались убить меня! Или она просто насмехается надо мной? Я оказался в затруднительном положении, ибо начни я сейчас преуменьшать опасность, она подумала бы, что я излишне драматизировал ситуацию прежде.
Пока я пытался найти ответ, мисс Лидия сказала:
— Ты никогда не будешь в безопасности, Генриетта. Теперь, когда кодицилл введен в силу, Изабелла и Дейвид не будут ставить все на то, что Джон останется в живых, ибо знают о твердой решимости Клоудиров убить наследника Хаффама. Они будут упорно добиваться своей цели, состоящей в твоем браке с Томом, чтобы в случае необходимости представить суду завещание. — Она повернулась ко мне. — Таким образом, если ты сейчас объявишься, ты просто подвергнешь смертельной опасности себя и ничем не поможешь Генриетте.
— У вас остается единственный способ обезопасить себя, — сказала мне Генриетта. — Вы должны умереть.
Я вздрогнул, а она залилась краской и пояснила:
— Я имею в виду, разумеется, что вы должны позволить, чтобы вас официально признали умершим.
— Но тогда вас принудят к ужасному браку! — воскликнул я. Она потрясла головой, и я сердито выкрикнул: — В таком случае Клоудиры унаследуют поместье! Я не могу допустить такого! — Потом мне пришла в голову другая мысль. — Ваши опекуны разорятся, и вы останетесь без гроша.
— Ужели бедность так ужасна? — спросила Генриетта.
— Да, — ответил я. — И вы, по крайней мере, молоды. Но вправе ли вы требовать, чтобы вашу бабушку выселили из дома, где она прожила всю свою жизнь?
— У меня есть небольшой ежегодный доход, оставленный мне отцом, и он в полном твоем распоряжении, моя дорогая, — сказала старая леди. — К сожалению, он составляет всего лишь пятьдесят фунтов и прекращается с моей смертью. Но, вероятно, я могу продать его.
— Я решительно против! — воскликнула Генриетта.
— Вот видите, насколько мы беспомощны без денег! — вскричал я и сам удивился ярости своей вспышки. — Всю мою жизнь недостаток средств лишал меня свободы. Подумайте только, что мы могли бы сделать, будь только у нас деньги.
Обе они внимательно смотрели на меня: мисс Лидия энергично кивала головой, а Генриетта словно глубоко задумалась.
Что касалось до меня, то я принял твердое решение.
— В таком случае, если я не могу ни объявиться, ни допустить, чтобы меня признали умершим, — сказал я, — мне остается только вернуть себе завещание.
Генриетта вспыхнула, но старая леди восторженно воскликнула:
— Да! Благодарение Богу! Вот он, дух Хаффамов! Я надеялась услышать от тебя именно такие слова!
— Если я вступлю в права наследования, Генриетта, все имущество ваших опекунов перейдет ко мне, и у них не останется выгоды принуждать вас к браку. Вы будете вольны выйти замуж, за кого пожелаете.
Несколько долгих мгновений мы пристально смотрели друг на друга.
— Так значит, все возвращается к тому же, не так ли? — медленно проговорила она. — Интересно знать, каковы ваши истинные мотивы и понимаете ли их вы сами. Если вы преследуете цель помочь мне, тогда я тем более возражаю против кражи завещания. В этом нет никакой необходимости, поскольку я сама в силах воспротивиться принудительному браку.
— Это ты сейчас так говоришь! — вскричала мисс Лидия. — Но, милое моя дитя, я слышала подобные слова и раньше. Я слишком хорошо знаю, что с тобой могут сделать.
Она говорила с такой страстью, что мы оба с любопытством посмотрели на нее.
— А что они могут сделать со мной? — спросила Генриетта. — Не станут же они избивать меня или морить голодом. А коли станут, я убегу из дома.
— Дитя мое, — вскричала мисс Лидия, — я знаю, на что они способны. Они способны на ужасные вещи. Не думай, что можешь противостоять им. Однажды я тоже так думала, а я тогда была старше, чем ты сейчас.
— Дорогая бабушка, прошу тебя, не волнуйся.
— Ты должна позволить Джону завладеть завещанием. Только в таком случае ты будешь в безопасности.
— Да, ибо я стану богатым, — сказал я, — И потому все мы будем в безопасности.
Генриетта печально взглянула на меня.
— Когда вы говорите так, мне становится не по себе, — промолвила она. — Сама я могу смириться с бедностью, но, советуя вам оставить мысль о краже завещания и допустить официальное признание факта вашей смерти, я предлагаю вам отказаться от шанса получить огромное богатство. Я требую от вас слишком многого?
