Глава 110
Я проснулся незадолго до полудня и довольно долго лежал в постели, размышляя о событиях последних двух дней. Я видел, как человек рискует жизнью — и возможно, погибает — из-за жажды наживы. И я не попытался отговорить его от рискованного шага, опасность которого понимал лучше него. Однако я не чувствовал ответственности за случившееся с Ассиндером. И я видел гибель еще одного человека, которому позволил пойти навстречу смерти, поскольку спасти его значило бы пожертвовать собой. Я был, по меньшей мере, замешан во всем произошедшем, пусть и едва ли виноват. Я не мог сказать себе, что не имею к этому безумию никакого отношения. Теперь не мог. И какими мотивами руководствовался старый Клоудир, пытаясь убить меня с риском для собственной жизни? Опять-таки любовью к деньгам? Или мотивом менее явного характера — жаждой справедливости? Если в первой, как мне казалось, я не мог себя уличить, то во второй волей-неволей признавал виновным. И список людей, погибших в результате моих поисков справедливости, не ограничивался Ассиндером и старым Клоудиром. На моей совести лежала смерть Джорджа Дигвида, пусть он и действовал добровольно. И даже мисс Лидия была бы до сих пор жива, не появись я в ее жизни. Вероятно, Генриетта имела все основания намекать, что ее двоюродная бабушка путала желание справедливости с жаждой мести; и, возможно, я поступал так же.
Я оделся и вышел в гостиную, где нашел Генри сидящим за столом, все в той же одежде. У меня возникло впечатление (не знаю почему), что он не ложился спать.
Он тепло приветствовал меня, но казался глубоко поглощенным своими мыслями.
— Вы не пойдете на службу сегодня? — спросил я.
— Пойду, в свое время, — рассеянно ответил он.
— Наверное, джентльмен, с которым вы вчера условились о встрече, задается вопросом, почему мы не явились?
— О, я увижусь с ним и все объясню.
— А что вы скажете? Разумеется, не правду?
— Боже, конечно нет! — воскликнул он с безрадостным смехом. А потом доверительно добавил: — Наплету что-нибудь. Уж предоставьте это мне.
На столе перед ним лежала раскрытая вечерняя газета, «Глоуб». Я заглянул Генри через плечо и пробежался по ней глазами. Внизу второй страницы размещалась заметка под заголовком «Несчастный случай с городским торговцем и его внуком: героическая смерть мистера Сайласа Клоудира, владельца конторы на Эдингтонской пристани, Блэкфрайерз, Белл-лейн, Спитлфилдз». В заметке говорилось, что мистер Валльями сообщил властям, будто старый джентльмен погиб, пытаясь спасти своего внука, который упал в открытый люк подвала в реку и, по всей видимости, утонул, хотя тело до сих пор не найдено.
Теперь мне стало ясно, почему моя мать пришла в такой ужас, когда миссис Сакбатт упомянула однажды в разговоре Белл-лейн: она поняла, насколько близко от дома своего врага находится.
— Он оставил довольно крупное состояние, — задумчиво проговорил Генри. — Дэниел Портьюс все унаследует и будет рад смерти своего старого папаши, поскольку дела Квинтарда и Мимприсса сильно пошатнулись и как следствие он оказался в бедственном положении. Но полагаю, вы станете претендовать на половину состояния Клоудира.
— Никогда! — воскликнул я.
Я принялся объяснять, почему я решительно не желаю заниматься этим делом, но Генри слушал меня с возрастающим раздражением и наконец перебил, не дав мне закончить.
— А как насчет притязаний на хафемское поместье? Только не говорите, что вы не заинтересованы и в этом деле тоже. Срок, по прошествии которого вас официально признают умершим, истечет через два года, но теперь, когда поступило сообщение о вашей гибели — хотя тела не найдут, разумеется, — это может произойти и раньше. Когда вы намерены заявить о себе?
— Я еще не решил, стоит ли, — беспечно сказал я.
— Но разве вы не понимаете, сколь многое зависит от этого? — резко воскликнул он.
Я удивленно взглянул на него, не понимая, с какой стати он так печется об интересах Момпессонов.
— Значит, по-вашему, мне следует объявиться?
— Нет, конечно! — выкрикнул он. А потом неловко улыбнулся и сказал: — Неужели вам не понятно, старина, что вы имеете огромное преимущество над Момпессонами, но только в том случае, если не объявитесь в официальном порядке?
Я недоуменно уставился на Генри, не в силах постичь ход его рассуждений.
— Как только вы объявитесь, они перестанут нуждаться в вас, поскольку остаются владельцами поместья в случае, если вы живы. Посему оставайтесь в тени и попытайтесь договориться с ними через третье лицо.
Так вот оно что. Своего рода шантаж. Теперь я все понял и без труда догадался, кто должен стать означенным третьим лицом.
Я поднялся с места.
— Мне пора идти. Благодарю за помощь.
Генри вспыхнул.
— Не будьте глупцом. В конце концов, вы украли у них завещание. То, что я предлагаю вам, ничуть не хуже этого.
Все было не так. Я вернул завещание в свое владение, чтобы восстановить справедливость. Он же предлагал всего лишь воспользоваться ситуацией в своих корыстных интересах.
Я быстро направился к двери, и он спросил:
— Куда вы пойдете?
— К друзьям.
— Как их зовут? Где они живут?
— Я помню дом, но не знаю названия улицы, — сухо ответил я, не боясь его обидеть.
— Сообщите свой адрес, хорошо? — крикнул он, когда я отворил дверь.
Стоя на пороге, я обернулся и посмотрел на него.
— Прощайте, Генри.
Я надеялся никогда впредь не видеть его, ибо своим предложением он пробудил в моем уме самые темные подозрения. Беллринджер раздраженно вспыхнул, но попытался улыбнуться своей прежней улыбкой, которая напомнила мне о Стивене, но теперь уже не обманула. Я хлопнул дверью и сбежал вниз по лестнице.
Выходя из гостиницы, я несколько раз обернулся, проверяя, не следует ли он за мной, а потом торопливо зашагал в восточном направлении. Однако в скором времени я начал сожалеть о своем обращении с Генри и задаваться вопросом, что же за подозрительным, неблагородным существом я стал, коли подозреваю всех в коварных замыслах. Есть ли у меня доказательства, что в своем интересе ко мне Генри руководился не единственно благими намерениями? Он хотел, чтобы я с выгодой использовал свое положение, и изъявил готовность помочь мне. Так почему бы не вознаградить его за это? И все же я предпринял известные меры предосторожности, чтобы удостовериться, что никто не следует за мной: несколько раз внезапно пересек оживленную улицу прямо перед грохочущими экипажами (провожаемый проклятьями возниц и ударами кнутов), а потом стремглав бросился в переулок.
Достигнув знакомой улочки в Уоппинге, я приблизился к дому Дигвидов с такой же осмотрительностью. Насколько я мог судить, никакие подозрительные личности поблизости не ошивались.
