– Вы можете сколь угодно возводить на меня напраслину, – пожал плечами де Белем. – Доказать все равно ничего не удастся.
– Одно обвинение мы докажем очень легко, мастер Де Белем! – неожиданно возопил Стэнмор. – Разве вы выплачивали налоги надлежащим образом? Нет, вы держали в тайне свою коммерцию и лишили короля того, что причитается ему по закону!
Де Белем слегка побледнел, однако не проронил ни слова. Стэнмор довольно потер руки.
– Старый Ричард Талейт – дока по части цифр и подсчетов, – заявил он. – Мы обратимся к королю с просьбой разрешить нам провести дознание и выяснить, на какую сумму вы обманули его величество. Уверен, наша просьба не останется без ответа. И уж тогда вас непременно вздернут по обвинению в государственной измене.
– Зачем вы убили вашу сестру, Гилберт? – мягко спросил Бартоломью, надеясь, что такой тон побудит преступника к большей откровенности.
– Не отвечай им, – проскрежетал де Белем. – Они ничего не сумеют доказать.
– Ну, не составит труда доказать, что Гилберт убил Фруассара, – возразил Майкл. – А этого вполне достаточно, чтобы отправить его на виселицу. Насколько я понял, Гилберт, вы желаете висеть в одиночестве, в то время как ваш сообщник будет разгуливать на свободе?
– Сестра предала меня, – едва слышно прошептал Гилберт.
Де Белем подался вперед, пытаясь заставить его молчать, но двое солдат крепко держали красильщика за плечи.
– Заткнись, безмозглый олух! – взревел де Белем. – Не принимай на веру их угрозы! Я найму опытных адвокатов, и они камня на камне не оставят от этих вздорных обвинений!
– Опытные адвокаты не имеют обыкновения работать безвозмездно, – усмехнулся Майкл. – А вы лишились не только шафрана, но и всего имущества. Так что вам трудно будет кого-то нанять. Теперь все ваши уловки и хитрости остались в прошлом.
Де Белем попытался вскочить на ноги, однако солдаты удержали его. Гилберт, даже не взглянув в его сторону, заговорил вновь:
– Клянусь, я не хотел убивать сестру. Сам не знаю, как в руках у меня оказался нож. Гнев затмил мне разум, и в следующее мгновение Джанетта лежала у моих ног с перерезанным горлом. Я сожалел о содеянном, горько сожалел. Но уже не мог ничего исправить. А Николас воспользовался моим отчаянием и скрылся.
– Я слышал, доктор Бартоломью, вы говорили мастеру де Ветерсету, что злоумышленники оставили в гробу Николаса маску козла, ибо рассчитывали, что подмена будет обнаружена, – продолжал Гилберт со слабой улыбкой. – Предположение ваше весьма далеко от истины. Я вовсе не хотел, чтобы гроб был вскрыт. Я пытался предотвратить это и потому оставил метку на другой могиле. Но все мои попытки оказались тщетными. Тело моей бедной сестры никак не могло обрести последнее пристанище. Я не хотел, чтобы Джанетту предали земле в этой проклятой маске, и потому похитил тело из монастырского подвала. И я никому не скажу, где похоронил ее, – добавил он, обведя глазами собравшихся. – Я не позволю нарушать ее покой.
Бартоломью надеялся, что никто не станет искать труп Джанетты. У доктора не было ни малейшего желания снова заниматься вскрытием могилы.
– А Фруассар и Николас? Зачем вы убили их?
– Мэриус Фруассар имел несчастье явиться ко мне домой как раз в тот момент, когда я снимал фальшивую бороду, – пояснил Гилберт. – По лицу его я понял, что он догадался обо всем. Он тоже смекнул, что теперь ему несдобровать, и бросился в церковь. Там, в церкви, я отыскал его и велел держать рот на замке, иначе погибнет вся его семья. В тот же день я убил его жену и распустил слух, что это дело рук самого Фруассара. А ночью я задушил его. Расправиться с Николасом оказалось еще проще. Он явился в церковный подвал, дабы взглянуть на тело Джанетты. И нашел там свою смерть.
– А что заставило вас убить Фрэнсис де Белем?
– Фрэнсис? – пробормотал де Белем, и его бледное лицо приобрело сероватый оттенок.
– Она слишком много знала, – пожал плечами Гилберт. – Был один лишь способ заставить ее замолчать. И я им воспользовался.
– Ты убил Фрэнсис? – взревел де Белем. – Убил мою дочь?
– Да! – во всеуслышание заявил Гилберт. – Я убил ее. Я сделал это в ваших же интересах, Реджинальд. Она собирался рассказать о ваших темных делах своему дружку, монаху с лисьей мордой. А уж он не стал бы держать ее слова в тайне. Ваша дочь хотела подставить нас под удар.
– Как ты мог убить ее? – процедил де Белем. – Почему ты не рассказал об этом мне? Я поговорил бы с ней, убедил держать язык за зубами. Я сумел бы ее уговорить, ведь она меня любила!
– Исобель тоже любила вас, не так ли? – вставил Майкл.
– Так ты убил и Исобель? – сверкнул глазами де Белем.
– Ее я не трогал, – воспротивился Гилберт. – И других потаскух тоже. Хотя, без сомнения, на меня теперь повесят все убийства, произошедшие в городе.
– Но вы же сами признались, что убили Джанетту и Фрэнсис! – воскликнул Стэнмор. – А у остальных женщин тоже были перерезаны глотки.
– Однако я тут ни при чем, – вскинув связанные руки, заявил Гилберт. – Может статься, с потаскухами расправился де Белем. Вы сами слышали, как во время сатанинского ритуала он предрек очередное убийство. Не будь он убийцей, он не говорил бы так уверенно о новом кровопролитии.
– Я никого не убивал, – пробормотал де Белем, потупив взор.
– Ваши ухищрения напрасны, Гилберт! – заявил Майкл, повернувшись к маленькому клерку. – Вы распустили молву о том, что городских потаскух убивал Фруассар, дабы отвести подозрения от себя. К тому же, убив Фрэнсис, вы оставили на ее пятке знак в виде кровавого круга. В точности таким знаком были помечены и тела всех прочих жертв.
– Да, я видел этот знак и воспроизвел его, – кивнул Гилберт. – Я не сомневался, что убийства совершает глава сатанинской секты.
Де Белем вперил в Гилберта взгляд, полыхавший ледяной яростью.
– Как говорится, нет худа без добра, – с кривой усмешкой изрек он. – По крайней мере, теперь я точно знаю, что убийца моей дочери отправится на виселицу. Подумать только, я обвинял во всем общину Святой Троицы! Думал, святоши убили мою дочь, чтоб наказать меня за шашни с дьяволом! От собственного сообщника я никак не ожидал подобной подлости. Предсказание, на основании которого этот мерзавец пытается меня оговорить, я сделал, исходя из простого расчета. Каждые десять дней кто-то убивает одну городскую потаскуху. После смерти Исобель срок этот истекает до наступления новой луны.
– Не важно, кто из вас двоих убивал несчастных женщин, – раздраженно бросил Талейт. – В любом случае вы вместе пойдете на виселицу.
Шериф сделал своим людям знак собираться в путь. День был уже в разгаре, и не следовало тратить время на разговоры.
Бартоломью и Майкл проводили глазами повозку с арестантами.
– Ты веришь, что де Белем никого не убивал? – спросил доктор у друга.
