Однако Бартоломью удалось скрутить ему руки и, навалившись всем телом, прижать к полу. В таком положении Хесселвел был вынужден прекратить сопротивление.
– Вы! – сдавленно прошептал он, узнав Бартоломью. – Так это были вы!
Ужас, мелькнувший в глазах противника, поразил доктора. Хесселвел вновь принялся отчаянно дергаться. Но при виде Кинрика, спешившего на подмогу Бартоломью, он счел за благо покориться своей участи.
– Что за чушь вы несете? – недоуменно осведомился Бартоломью. – Где это я был?
– Мне следовало догадаться раньше, – пробормотал Хесселвел.
– О чем? – рявкнул Бартоломью.
Он выпустил Хесселвела, и Кинрик помог дрожащему магистру подняться на ноги, при этом не выпуская его запястья. Донельзя испуганный Хесселвел в своей грязной и пыльной мантии имел весьма жалкий вид.
– Что вы здесь делаете? – спросил Бартоломью, отряхивая собственную мантию. – Я видел, вы что-то искали! Что именно?
Хесселвел тщетно пытался овладеть собою. Взглядом он ощупывал доктора, словно проверял, нет ли у того оружия.
– Я хотел узнать, была то настоящая кровь или краска, – пробормотал он, наконец.
– Значит, вы принадлежите к общине Пришествия? – уточнил Бартоломью. Теперь странные действия Хесселвела обрели для него смысл.
– Вы знаете об этом не хуже меня, – прошептал Хесселвел, искоса глядя на Бартоломью.
– С какой это стати? – пожал плечами Бартоломью.
Только загадка начала проясняться, как слова Хесселвела вновь вызвали у врача недоумение.
– Потому что вы – глава секты! – глубоко вдохнув, заявил Хесселвел. Набравшись храбрости, он посмотрел Бартоломью прямо в глаза. – Удивляюсь, как я не догадался раньше. Вы часто отлучаетесь из колледжа по ночам. Вы вечно возитесь с какими-то отварами и снадобьями. И многие студенты подозревают вас в ереси. Теперь все объяснилось. Это вы вручили мне это, – добавил он, протягивая Бартоломью маленький стеклянный пузырек. – И все же до сего дня я пребывал в неведении.
Бартоломью, от изумления лишившийся дара речи, переводил взгляд с бледного лица Хесселвела на стеклянный пузырек у него в руках. Вне всякого сомнения, то была одна из склянок, в каких он оставлял больным лекарства. На горлышке даже сохранился обрывок пергамента с выведенными рукой Бартоломью рекомендациями по применению снадобья. Теряясь в догадках, доктор протянул руку за пузырьком.
Хесселвел неверно истолковал причины его замешательства и проворно спрятал за спину руку, сжимавшую склянку.
– Я могу быть вам полезен, – исподлобья взглянув на Бартоломью, пробормотал он. – Обещаю молчать как рыба. В конце концов, до сих пор я неплохо служил вам. Не вижу причин, которые помешали бы мне продолжать.
– О чем вы говорите? – процедил Бартоломью.
По спине у него пробежал неприятный холодок. Вполне возможно, не один Хесселвел подозревал, что доктор является главой сатанинской секты. Мысль эта заставила Бартоломью содрогнуться.
Хесселвел подался вперед и произнес, понизив голос:
– Вы ведь помните, я успешно выполнил ваше поручение и оставил предостережение брату Майклу.
Бартоломью принялся вышагивать вокруг алтаря, чтоб привести в порядок свои сумбурные мысли. Итак, козлиную голову на кровать Майкла подбросил Хесселвел; их догадка, что это дело рук чужака, не имеющего отношения к Майкл-хаузу, оказалась неверной. Теперь понятно, откуда злоумышленник знал комнату Майкла и то, что монах уже вернулся из Или. Спал Майкл очень чутко, но долгий путь утомил его, и он не проснулся, когда Хесселвел вошел в комнату.
Продолжая шагать, Бартоломью пытался припомнить, как принял Хесселвел известие о покушении на Уолтера. Тогда он стоял рядом с отцом Эйданом. Изумленные лица обоих отчетливо вспыли перед внутренним взором Бартоломью. Или Хесселвел наделен незаурядным талантом лицедейства, или он был потрясен и напуган не менее всех прочих обитателей Майкл-хауза.
– Вы едва не отправили привратника на тот свет, – проговорил Бартоломью, не сводя с Хесселвела испытующего взгляда.
– Это не моя вина, – воскликнул Хесселвел, и в глазах его вспыхнуло отчаяние. – Вы оставили мне бутылку вина и приказали передать ее Уолтеру так, чтобы он не догадался, от кого она. Вы сами заверили меня, что в ней всего лишь снотворное снадобье, но никак не смертоносный яд.
– Я ни в чем вас не заверял и ничего не поручал вам, – сказал Бартоломью. – К вашей богопротивной секте я не имею ни малейшего отношения. Все ваши домыслы ошибочны, мастер Хесселвел. Да, я часто выходил из колледжа по ночам, но лишь для того, чтобы навестить больных. Я вожусь со снадобьями и настоями, потому что без этого невозможно заниматься медициной. Если наиболее тупоумные из моих студентов считают меня еретиком, это происходит лишь от их неспособности понять, чему я пытаюсь их обучить. Более того, мне прекрасно известно, что привратник Уолтер имеет обыкновение спать на посту и потому нет никакой надобности потчевать его снотворным зельем.
Хесселвел смотрел на него, выпучив глаза от удивления.
– Но к какой же общине вы принадлежите? – пробормотал он. – К общине Очищения?
Бартоломью отрицательно покачал головой. Хесселвел поник и сгорбился. Кинрик по-прежнему крепко держал его за руку.
– Как вы теперь намерены поступить? Вы ведь не станете никому рассказывать, что я принадлежу к общине Пришествия?
Дрожащий голос Хесселвела был полон мольбы.
– Я не имею права скрывать это, – непререкаемым тоном заявил Бартоломью. – Мой долг – сообщить мастеру, что вы являетесь членом этого нечестивого союза. А уж он решит, какого наказания вы заслуживаете.
– Но они убьют меня! – простонал Хесселвел. – Умоляю, не губите мою жизнь! Вы не представляете, насколько велико их могущество!
Взгляд его был полон ужаса, и Бартоломью невольно ощутил приступ жалости.
– Если вы упорствуете в своем намерении, доктор, прошу вас, поговорите с мастером после заката! – взмолился Хесселвел. – Дайте мне возможность собрать пожитки, нанять лошадь и скрыться из города! В противном случае меня неминуемо ждет смерть.
Бартоломью поднял глаза к небу. До заката оставалось около двух часов. Хесселвел переводил полный отчаяния взор с Бартоломью на Кинрика. Бартоломью подумал о том, что опасения магистра законоведения должны иметь под собой веские основания.
– Так и быть, я отложу разговор с мастером на несколько часов, – после недолгого колебания изрек Бартоломью. – Но вы должны сообщить мне все, что вам известно о секте, членом которой вы являетесь.
– Если я расскажу, мне не жить, – побелевшими губами прошептал Хесселвел.
– Если я отправлюсь к мастеру немедленно, не дав вам возможности скрыться, вам грозит та же участь, – пожал плечами Бартоломью. – Выбор за вами.
